С другой стороны, СССР в то время был обеспокоен не только двусмысленными, а зачастую и откровенно агрессивными заявлениями Вашингтона, но и глубоким разладом с Китаем, который теперь обвинял Москву в попустительстве капитализму, вынуждая миролюбивого Хрущева к более жесткой позиции по отношению к Западу. В то же время набирающая темп деколонизация стран третьего мира и произошедшие там революции (см. главы 7, 12 и 15), казалось, были на руку Советам. Таким образом, раздраженные и самоуверенные США противостояли самоуверенному и раздраженному Советскому Союзу.

Результатами этого этапа взаимных угроз и балансирования на грани войны оказались относительная стабилизация международной обстановки, негласная договоренность двух сверхдержав не запугивать друг друга и остальной мир и даже символическое налаживание телефонной “горячей линии” (1963), соединившей Белый дом с Кремлем. После строительства Берлинской стены (1961) была ликвидирована последняя неопределенность в пограничном размежевании между Восточной и Западной Европой. США признали коммунистическую Кубу у самых своих берегов. Слабые очаги освободительной и повстанческой войны, зажженные Кубинской революцией в Латинской Америке и деколонизацией в Африке, не превратились в лесные пожары, а постепенно угасли (см. главу 15). Кеннеди был убит в 1963 году, Хрущев смещен в 1964 году советской политической элитой, предпочитавшей менее оригинальный подход к политике. В 1960‐е и начале 1970‐х годов было сделано несколько серьезных шагов к ограничению ядерного оружия и контролю над ним: договоры о запрещении испытаний ядерного оружия, попытки остановить его распространение (предпринятые теми, кто уже имел ядерное оружие или никогда не предполагал его получить, но отнюдь не теми, кто создавал свои новые ядерные арсеналы, как, например, Китай, Франция и Израиль). Между СССР и США был заключен договор об ограничении стратегических вооружений. Торговля между США и СССР, так долго зажатая политическим давлением, в конце 1960-х – начале 1970‐х годов вышла на новый уровень. Перспективы казались вполне благоприятными.

Но на деле все вышло иначе. В середине 1970‐х годов мир вступил в период, названный “второй холодной войной” (см. главу 15). Его начало совпало с временем кардинальных изменений в мировой экономике и длительным кризисом, тянувшимся в течение двух десятилетий начиная с 1973 года и достигшим наивысшей точки в начале 1980‐х годов (глава 14). Поначалу участники соревнования сверхдержав не придавали большого значения этим изменениям экономического климата, кроме разве что внезапного резкого скачка цен на энергоносители, вызванного удачными манипуляциями картеля нефтедобывающих стран (ОПЕК) (что, казалось, подтверждало ослабление международного влияния США). Обе сверхдержавы испытывали законную радость по поводу стабильности своих экономик. США были гораздо менее подвержены новому экономическому спаду, чем Европа. СССР (кого боги хотят погубить, делают самодовольными) считал, что все идет так, как было задумано. Леонид Брежнев, преемник Хрущева, в течение двадцати лет руководивший страной в эпоху, позже названную советскими реформаторами “эпохой застоя”, имел, казалось, определенные основания для оптимизма, не в последнюю очередь потому, что нефтяной кризис 1973 года в четыре раза увеличил рыночную стоимость гигантских запасов нефти и природного газа, открытых в Советском Союзе с середины 1960‐х годов.