Поднялся ветер. Он шуршал первыми опавшими листьями, гоня их по мостовой. Я не мог понять, откуда появились эти листья, ведь деревьев поблизости не было, но они кружили вокруг меня, как мотыльки в теплую летнюю ночь. Свист ветра и шуршанье листвы еще больше усугубляли чувство тревоги, охватившее меня. «Как раз подходящая ночь для убийства», - подумал я.

Возможность улизнуть от моего преследователя впервые представилась мне, когда на одном из перекрестков я увидел толпу, глазевшую на уличное представление. Факел на конце шеста освещал низкую платформу. Какой-то бродячий циркач показывал собравшимся зевакам свои нехитрые трюки. Я протиснулся поближе. Циркач размахивал перед собой английским флагом, который неожиданно превратился в красно-желтый стяг Испании.

Зрители вяло реагировали на этот фокус, и обескураженный фокусник без всякого энтузиазма продолжил свое выступление. Из своей шляпы он извлек кролика - набивший всем оскомину старый как мир фокус, а потом принялся жонглировать тремя ножами, прибавив к ним потом оловянный кубок.

И тут я понял, что судьба подарила мне шанс на спасение. Сначала, однако, мне нужно было погасить факел, поэтому я всей своей тяжестью навалился на спину зеваки, стоявшего прямо передо мной и при этом громко застонал.

Я почувствовал, как он отпрянул от меня и издал испуганный вопль: «Чума!» Толпа немедленно подхватила этот крик. Люди бросились врассыпную, наталкиваясь друг на друга и крича. Я точно рассчитал расстояние и одним прыжком достиг края платформы. Я сорвал шест и загасил факел о землю. Паника усилилась, и судя по хрусту дерева, платформу опрокинули. Я притаился в темном портике дома, расположенного в глубине площади.

Через несколько минут суматоха улеглась, и улица опустела. Я осторожно выглянул наружу. Убедившись в том, что человек Ника покинул площадь вместе со всеми остальными, я собрался продолжить свой путь, но тут до меня донеслись какие-то странные звуки. Я понял, что их издает сам фокусник, который сидел около своей разбитой платформы и поломанного реквизита.

Его поникшая фигура выражала отчаяние и безнадежность. Тело сотрясалось от безудержных рыданий. Мне было пора уходить, но я очень хорошо понимал, что именно я стал причиной его несчастья. Я склонился над ним.

- Сколько вы потеряли? - спросил я.

Он даже не взглянул на меня.

- Я разорен, - пробормотал он. - Мне впору пойти и утопиться. Все равно от голода помирать.

- Ну-ну, не следует отчаиваться.

С неожиданной страстью он воскликнул.

- За последние два дня я собрал всего шесть пенсов. Могу я на эти деньги купить себе новый реквизит? Это все, что у меня есть. И они убили Ральфа Ройстера - Дойстера.