– Ты решил впечатлить меня, господин, – произнес он сухо, на этот раз не сделав остановки перед словом «господин».

– Неужели?

– Эти христиане идут за тобой, язычником.

– Ну да. – Я пожал плечами.

– Но какой у тебя есть выбор? – спросил Свитред. – Если ты перестанешь принимать христиан, твое войско сделается слабым. Слишком слабым. Ты сохраняешь свою силу благодаря христианам. Тебе нужна их помощь. – Он помолчал, ожидая от меня ответа, но и я молчал.

Он указал на коленопреклоненных людей:

– Твой сын тоже здесь, ведь так?

– Вероятно.

– Значит, в один прекрасный день Беббанбург станет христианским.

– Но сын продолжит принимать к себе на службу язычников, – буркнул я.

– Нет, если он хороший сын церкви.

Свитред никогда меня не любил, и ему в очередной раз удалось меня уязвить. Я коснулся висящего на груди молота.

– Никому из нас не дано знать будущего, – отрезал я, потом подумал о трех королях у места, где гнездятся орлы.

– Напротив, господин, – мягко возразил священник.

– Как это?

– Нам, христианам, известно грядущее. Иисус возвратится во славе своей, протрубят трубы небесные, мертвые встанут из могил, и на земле установится царствие Божье. Уж в этом мы твердо уверены.

– Или же солнце пожрет тьма, воины Валгаллы выйдут на бой за богов, и мир погрузится в хаос, – заявил я. – Сказал бы ты лучше что-нибудь полезное, поп. Например, что произойдет через три или четыре дня.

– Через три дня?

– Мы в двух днях пути от твердыни Скёлля, – ответил я. – Так что спустя три или четыре дня эти воины, – я кивнул в сторону нефа, – скорее всего, будут вести бой не на жизнь, а на смерть.

Свитред смотрел, как верующие поднимаются с колен. Пение прекратилось, и пожилой монах встал перед алтарем, видимо собираясь читать проповедь.