– Уходи! – вскричал Финан, и Кеттил попытался, но на него насели двое, заставляя пятиться. Он сделал выпад, меч его вошел одному из противников в живот и засел там. Я вскричал в бессильной ярости, когда клинок второго норманна полоснул Кеттила по горлу. Тот был отличным фехтовальщиком, любителем принарядиться, человеком тщеславным, но из тех, от чьей шутки покатывается весь зал. Люди пополняли нашу «стену», я слышал стук, с которым сбитые из ивовых досок щиты соприкасались друг с другом, но воины впереди нас продолжали умирать. Годрика, в прошлом моего слугу, пригвоздили к земле ударом копья в живот. Он зарыдал как ребенок. Эдвольд, дородный и нерасторопный, попытался убежать, но его тоже достали копьем. Он также рыдал. Турстан, истовый христианин, искренне уверявший меня, что моя душа в опасности, сразил норманна ударом тяжелого копья и продолжал колоть и кричать до тех пор, пока два меча не отправили его душу в рай. У него остались жена в Беббанбурге и сын в Эофервике, учившийся, чтобы стать священником. Потом погиб Кенвульф, человек надежный, честный и терпеливый. Ему секирой вспороли живот. Пошатнувшись, с вываливающимся на землю кишками, он застонал и отчаянно вцепился в рукоять меча, а потом рухнул на залитую кровью траву. Он тоже был христианином, но, подобно многим, предпочел умереть с оружием в руке.
Прав был поэт-священник:
Все это произошло в мгновение ока. Погибли те, кто шел к Бергу и оказался на пути у норманнов, хлынувших через ров. Воины пали, но, умирая, на миг задержали атакующих, и этого времени хватило, чтобы остальные мои дружинники наскоро образовали «стену щитов». На самом деле нас спас Сварт, бросившийся в наступление с правого фланга во главе людей Сигтригра.
Раздался стук щитов.
Сварт ринулся в бой как ульфхедин – опьяненный битвой великан, с костями в бороде и огромной секирой в обеих руках. А с ним – по меньшей мере два десятка воинов, их щиты ударили о щиты воинов Скёлля. То была схватка норманна с норманном в ярости клинков.
– Вперед! – заорал я, и моя «стена щитов» вступила в бой.
Воины стояли с боков от меня и за спиной, они кричали, не только от ярости, но и от страха. Но мы образовывали «стену щитов», как и воины Сварта, а вот бойцы Скёлля в яростном угаре рассыпались. Упоение боем затуманило им головы, они лили кровь, их, казалось, ничто не могло остановить. Кроме «стены щитов». Наш удар был страшен. Кололи копья. Сварт убил двоих до нашей атаки, но мы прибавили еще двоих, пронзив их копьями. Я заметил, что чернобородый норманн пытается выстроить людей Скёлля в «стену щитов». Мои воины прибывали, как и дружинники Сигтригра подтягивались к Сварту. Стоявший рядом со мной Беорнот ткнул копьем в чернобородого, тот отбил удар щитом. Я заметил, как новая зарубка появилась на оскаленном волке на щите противника. Он двинул копьем, целясь в Беорнота. Тот в свою очередь принял удар на щит, а я сделал шаг и вонзил Вздох Змея в длинную бороду и почувствовал, как острие вошло в горло. Норманн упал бы, если бы его не поддержали из заднего ряда. Финан атаковал соседнего с чернобородым воина, разрубив Похитителем Душ окольчуженное плечо. Слева загремели щиты. Я повернулся и увидел, что мой сын наращивает «стену», вводя в бой свежих воинов, а потом наше продвижение остановилось. Норманны построили свою «стену», наши щиты ударились об их щиты, каждая сторона пыталась продавить другую.