«Сомнений не было: Распутин мертв. Дмитрий с Пуришкевичем перетащили его со шкуры на голый каменный пол. Мы потушили свет и, замкнув на ключ подвальную дверь, поднялись ко мне… Согласно плану, Дмитрий, Сухотин и Лазоверт должны были изобразить, что отвозят Распутина обратно к нему домой, на случай, если все же была за нами слежка. Сухотин станет «старцем», надев его шубу и шапку. С двумя провожатыми «старец»-Сухотин уедет в открытом автомобиле Пуришкевича. На Мойку они вернутся в закрытом моторе Дмитрия, заберут труп и увезут его к Петровскому мосту.

Мы с Пуришкевичем остались на Мойке…»

Обратим внимание на последние строки из цитируемых мною отрывков первого и второго:

Пуришкевич: «Мы с Феликсом Юсуповым остались вдвоем…»

Ф. Юсупов: «Мы с Пуришкевичем остались на Мойке…»

Теперь уже не приходится сомневаться: Феликс Юсупов действительно «шлифовал» свои воспоминания, краешком глаза поглядывая в записи своего подельника. «Остались вдвоем…» «Остались на Мойке…» Пара словосочетаний – ключевая, потому что это и есть КЛЮЧ. Аналогичным словосочетанием оба автора как бы отсекают остальных участников преступления от заключительной сцены драмы. Что бы дальше ни происходило – те трое как бы не у дел! Данные словосочетания, по сути, алиби для остальных: их не было в момент убийства – следовательно, и спроса с тех, убывших на автомобиле, никакого.

Что мы видим? Вы правы: налицо сокрытие соучастников преступления.

Так вот, мы вышли на искомую «тропу»: когда добивали жертву, они были там. Все трое. А если вместе с Юсуповым и Пуришкевичем – все пятеро.