В марте 1917-го состоялась встреча Павла Милюкова с британским послом Джорджем Бьюкененом, а через несколько дней английский посланник заверил, что правительство его страны положительно восприняло идею приезда на берега туманного Альбиона бывшего российского императора Николая II и его семьи.

Казалось, все препятствия на пути задуманного отъезда устранены, все условности соблюдены. Однако роковые обстоятельства сыграли над обречённым семейством злую шутку. Сначала тяжело заболели корью Августейшие дети; потом, затоптавшись на месте, всерьёз призадумался над безопасностью предприятия вечно сомневающийся в себе и в других премьер Керенский; затем начались стихийные беспорядки в Петрограде. Драгоценное время было безнадёжно упущено…

В конце марта в Петрограде получили телеграмму от личного секретаря Георга V:

«Его Величество… сомневается в том, что в настоящее время разумно пригласить в Англию царскую семью не только ввиду путешествия, но и… по соображениям целесообразности».

«Его Величество… сомневается в том, что в настоящее время разумно пригласить в Англию царскую семью не только ввиду путешествия, но и… по соображениям целесообразности».

Произошёл исторический парадокс: английский посол – за, британское правительство – за, король… против. Тот самый «милый Жорж», подавив в себе родственные чувства, предпочёл извечный «британский эгоизм», пойдя навстречу общественному мнению. Английская же общественность, видимо, «заразившись» русским нигилизмом, в этот раз неумолимо… жаждала крови. С мнением же своих подданных дальновидные британские монархи привыкли считаться: даже спустя три столетия, не забыли они пролитую на плахе невинную кровь ни Карла I, ни Марии Стюарт. Ко всему прочему, английская пресса подняла небывалую шумиху, а сам король Георг с некоторых пор стал получать оскорбительные письма, нередко – с явными угрозами.

Кончилось тем, что в мае 1917 года правительство Великобритании отказало Романовым в предоставлении спасительного убежища, аргументировав свой трусливый отказ тем, что они якобы… «прогермански настроенные». По этому же пути пошли Франция, Греция, Испания и даже Дания – выбирайся, мол, уважаемый Ники, из своего русского болота самостоятельно, а нас, уж не взыщи, оставь в покое. И как тут не вспомнить их же англичанина Шекспира, узревшего во всём людском одно лишь актёрское кривлянье…