После семи дней мелких стычек разгорелась битва. Стояла суббота октября 732 года. Франкские воины, в основном пешие, знали, как защититься от холода при помощи волчьих шкур. В гуще битвы они стояли плечом к плечу, образуя полый квадрат, крепкий, как скала, и несгибаемый, как ледяная глыба, если воспользоваться выражением западного историка. Не двигаясь с места, они перебили легкую конницу атаковавшего их неприятеля. Абду-р-Рахман пал. Темнота заставила солдат разойтись. Под покровом ночи захватчики украдкой скрылись. Только утром Карл понял, что совершил. Он одержал победу. С тех пор его прозвали Мартелл («молот»).

Для мусульман поле этой битвы стало просто балат аш-шухада, «дорога мучеников», под мучеником имеется в виду любой убитый на войне с немусульманами. Однако для христиан она стала поворотным пунктом в военном продвижении их извечного врага. По мысли европейских историков, будь исход битвы иным, мы увидели бы в Париже и Лондоне мечети вместо соборов и фески вместо шляп. На самом же деле битва при Пуатье ничего не решала. Волна мусульманского нашествия, находившаяся уже примерно в тысяче миль от места своего начала у Гибралтара, не говоря уже об исходной точке в Кайруане, уже исчерпала себя и достигла естественного предела. Более того, моральное состояние армии пошатнулось из-за внутренних раздоров. Арабы и берберы относились друг к другу с ревностью и завистью. Берберы жаловались, что им отвели засушливое центральное плато, в то время как арабы присвоили себе самые плодородные провинции Андалусии, хотя именно берберы вынесли на себе основную тяжесть битвы. Да и между самими арабами отнюдь не царило единодушие. Вновь разгорелась старинная вражда между северными арабами (мударитами) и южными (йеменитами). А теперь к ней прибавились еще и сектантские разногласия. Мудариты были суннитами, а часть йеменитов – шиитами или сочувствующими. Берберы разошлись с ними обоими, так как исповедовали третье вероучение – хариджитское.

Несмотря на то что им пришлось остановиться у Тура и Пуатье, арабы не прекратили набегов в других направлениях. В 734 году они взяли Авиньон; девять лет спустя разграбили Лион. Однако факт остается фактом: дальше Тура и Пуатье победоносное шествие ислама не продвинулось. 732 год отмечает столетие со дня смерти Пророка. Возможно, стоит сделать паузу здесь и сейчас, чтобы оценить ситуацию в целом. Спустя сто лет после смерти основателя ислама его последователи стали хозяевами империи, более обширной, чем сам Рим в зените его могущества, – империи, раскинувшейся от Бискайского залива до Инда и границ Китая, от Аральского моря до порогов Нила. Столицей этих огромных владений был Дамаск, старейший из живых городов, куда, по преданию, не решился войти Мухаммед, потому что хотел попасть в рай лишь однажды. Город стоял в окружении садов, словно жемчужина, обрамленная изумрудами. На протяжении веков эти сады орошались потоками Антиливана, питаемыми его снегами. С севера мчит свои воды Барада (Абана), разметывая ветви серебристых ручьев по просторной равнине. С юга течет Аль-Авадж (Фарпар), напитанный данью из обильных рек горы Хермон. Якут, великий географ начала XIII века, утверждает, что побывал во всех четырех местах, считающихся земным раем, и первое место среди них отводит Дамаску. «В двух словах, – говорит он, – нет ничего такого, что приписывают небесному раю, чего не нашлось бы в Дамаске». Город возвышался над равниной, простершейся на юго-запад до знаменитого патриарха среди ливанских гор – Хермона, который арабы прозвали Аль-Джабаль аш-Шейх («седая вершина») из-за ее тюрбана вечных снегов. Центр города украшала мечеть Омейядов, жемчужина архитектуры, которая до сих пор привлекает к себе любителей прекрасного. Рядом находился дворец халифа, названный Аль-Хадр из-за его зеленого купола. У себя во дворце халиф проводил официальные аудиенции. Одетый в роскошные струящиеся одежды, он восседал, скрестив ноги, на квадратном троне с богато расшитыми подушками. Справа от него по порядку старшинства стояли родственники по отцовской линии; слева – родственники по материнской линии; позади – придворные, поэты и просители.