После Мухаммеда статус разрешенных распространился и на огнепоклонников – зороастрийцев (магов), звездопоклонников Харрана (псевдосабиев), язычников берберов и прочих. Хотя они и не входили в число приверженцев одной из богооткровенных религий и формально оставались за рамками ислама, захватчики-мусульмане предложили им на выбор три варианта: ислам, меч или дань, а не только первые два. Абу-Юсуф, выдающийся судья при Харуне ар-Рашиде, прямо заявляет, что – в дополнение к людям Писания – многобожники, огнепоклонники и идолопоклонники могут быть приняты в число защищаемых граждан мусульманского государства.

В Сирии зимми не притесняли до правления Умара II. Одним примечательным исключением было дело вождя христианского племени таглиб, казненного аль-Валидом I за отказ исповедовать ислам. Очевидно, мусульмане проявляли меньшую терпимость к христианам арабского происхождения, как это видно на данном примере, а также на примере племени танухом. Танухидов, живших в окрестностях Киннасрина, призвали обратиться в ислам во время завоевания Сирии, и некоторые из них откликнулись на призыв; других же, населявших местность вокруг Алеппо, силой заставил принять ислам аль-Махди (775–785) из династии Аббасидов, который разрушил их церкви. В Египте копты, которые пытались отстоять свою независимость в нескольких восстаниях против мусульман-повелителей, в конце концов сдались при альМамуне (813–833) также из Аббасидов. Христиане и евреи зарабатывали себе на пропитание обычными занятиями, хотя некоторые из них, например производство и продажа вина и азартные игры, были под строгим запретом для мусульман. Питейные заведения и игорные дома, где излюбленным занятием была игра в кости, по-прежнему процветали, и в них нередко захаживали даже мусульмане. Монахи были знатоками виноделия и медоварения, плодо– и цветоводства. Что касается монастырей, то в некоторых из них, вероятно, отводились особые комнаты для посетителей, предназначенные для развлечений и услад. Аль-Умари, сам житель Дамаска (умер в 1349 г.), приводит множество примеров, когда халифы и другие мусульмане были частыми гостями монастырей и обителей, где предавались винопитию и всяческим удовольствиям, и отнюдь не все они носили невинный характер. Это особенно касается аль-Валида ибн Язида. Однажды этому халифу так понравилось монастырское вино, что он велел наполнить каменную чашу, опустошенную им в компании с братом, серебряными монетами. Из Ливана вино везли в Медину. Поэт из Хиджаза, который побывал на стольких ночных пирушках, что у его жены возникли подозрения, так оправдывался перед нею: «Не лишай меня почтенного спутника, который никогда не говорит плохого о других… Это вино из деревень Бейрута, чистое, безупречное, или из Бейсана. Клянусь, мы пили его, пока не зашатались».