Если Умар олицетворял в поэзии свободную любовь, то его современник Джамиль аль-Узри (умер в 701 г.) воспевал невинную любовь платонического рода. Он принадлежал к христианскому племени бану узра, которое обосновалось в Хиджазе. Его стихи, обращенные к Бусайне из того же клана, проникнуты нежностью, невиданной для тех дней. В качестве представителя лирической поэзии у Джамиля был соперник в лице полулегендарного Маджнуна Лейлы («обезумевший из-за Лейлы», умер около 699 г.). Кайс ибн аль-Мулаувах – так предположительно его звали – влюбился в женщину из того же племени. Она отвечала ему взаимностью, но по принуждению отца вышла замуж за другого. Потеряв рассудок от отчаяния, Кайс до конца своих дней скитался полуголым среди холмов и долин своего родного Неджда, воспевая красоту возлюбленной и мечтая увидеть ее. Лишь когда произносили ее имя, к нему возвращался разум. Маджнун стал героем бесчисленных арабских, турецких и персидских романов и поэм, превозносивших силу бессмертной любви.

Помимо любовной лирики в это время возникает и политическая поэзия. Поводом для этого стало судьбоносное назначение Язида преемником Муавии и халифом, когда Мискину ад-Дарими было поручено сочинить и публично прочесть приличествующие случаю стихи. Кульминацией подобного рода поэзии стали оды ибн Кайса ар-Рукайята (умер в 704 г.), адресованные Абдул-Мали-ку. К этому же периоду относится первая попытка составить собрание древней доисламской поэзии, и предпринял ее Хаммад ар-Равийя (то есть «передатчик», ок. 713–772). Хаммад происходил из персов и говорил по-арабски с акцентом. Он был одним из тех, кто прославился в арабской истории феноменальной памятью. Однажды, как гласит предание, он предложил аль-Валиду II, который и сам был поэтом, прочесть ему стихи только из числа доисламских на каждую букву алфавита, по сотне разных од на букву. Выслушав лично и через доверенных лиц 2900 од, халиф был вполне удовлетворен и приказал выдать чтецу 100 тысяч дирхамов.

Близость поэзии периода Омейядов к исламу и поэзии веков джахилии наделила ее чистотой стиля, силой выражения и естественным достоинством, благодаря чему она заняла положение образца для всех будущих поколений. Ее приемы и мотивы задали узор и образовали форму, в которую с тех пор изливались личные чувства и сочинения арабских поэтов. С тех пор отчетливо проявляется неспособность отстраниться от литературного наследия и создать такой труд, который бы принадлежал всему человечеству вне какого-либо временного периода. В учебниках грамматики в качестве иллюстрации неизменно использовались образцы из исламской и омейядской поэзии.