Это была одна из самых эксплуатируемых групп рабочих, полностью зависевшая от случайных заработков. Бесчеловечная система заставляла их целыми днями толпиться у ворот дока в надежде, что кого-нибудь из них наймут на разгрузку. Бен Тиллетт рассказывал: «Нас загоняют в сарай, поделенный на две части длинной железной решеткой. Перед ней прохаживается взад-вперед бригадир или подрядчик с видом торговца, выбирающего скотину на рынке, и высматривает в толпе людей, которые в своем стремлении получить работу готовы топтать друг друга ногами и грызться, как дикие звери».

Это был один из последних пережитков прошлого, сохранившихся на берегу Темзы. Вскоре и от него не осталось следа. Впервые с 1797 года Лондонский порт закрылся. В переговорах участвовали кардинал Мэннинг и Армия спасения. Мэннинг нередко появлялся там, где обострялись социальные противоречия. Честертон писал, что он напоминал «призрак, одетый в пламя», и люди на Кенсингтон-Хай-стрит падали перед ним на колени. Мы можем предположить, что среди упавших на колени было немало ирландских бедняков, надеявшихся на закон о фиксированной заработной плате, который облегчил бы их тяжелое положение. Спор был урегулирован в сентябре после неожиданного появления профсоюза портовых рабочих, ставшего силой нового столетия. У среднего класса снова пробудилась совесть, и в профсоюзные фонды было внесено 18 000 фунтов стерлингов. А после того, как профсоюзы Австралии отправили своим нуждающимся товарищам еще 30 000 фунтов стерлингов, забастовщики одержали окончательную победу.

В декабре 1889 года Энгельс писал: «Люди совершенно иначе мобилизуются для работы, поднимают на борьбу колоссальные массы, потрясают общество гораздо основательнее и выдвигают гораздо более далеко идущие требования». В Annual Register сформулировали это иначе: «Едва ли не впервые представители класса квалифицированных рабочих проявили готовность объединиться с неквалифицированными трудящимися и поддержать их». Таким было лицо нового профсоюзного движения. Оно должно было помочь тем, кто до сих пор не получал помощи, и предъявляло одновременно экономические и политические требования. Старые профсоюзные лидеры одевались как работодатели: дорогие пальто, золотые цепочки для часов и цилиндры. Новые лидеры выглядели как простые рабочие. Они говорили, что сломать один прутик легко, но переломить связку из пятидесяти прутьев намного сложнее. От Ливерпуля до Лондона раздавались возгласы: «Профсоюзы для всех!» Профсоюзное движение коснулось даже Вестминстера. Группа из 70 радикальных либералов вместе голосовала по социальным вопросам и даже избрала собственного лидера. Весной 1890 года в Англии прошла первая первомайская демонстрация: «Огромные толпы растянулись, насколько хватало глаз… С музыкой и знаменами шли более ста тысяч человек». По крайней мере, так это видел Энгельс. Однако в этот же период Джозеф Чемберлен рекомендовал выставить объединенный профсоюзный фронт против угрозы социализма и самоуправления Ирландии, и ко времени следующих всеобщих выборов он сформировал коалицию под руководством консерватора лорда Солсбери.