Два дня назад, в начале сражения за Москву, никто из командиров партизанских красногвардейских отрядов и полковых комитетов даже не воспринимал Моссовет и его военный комитет за свой командный центр по причине его смешанного состава — Моссовет, получивший всю властью городе после свержения Временного правительства, хотя и возглавлялся большевиком Ногиным, но из 700 членов имел большевиков только треть, то есть большевистским он не был. В Моссовете было 230 социал-демократов большевиков, 220 социал-демократов меньшевиков, 132 эсера, 63 представителя разных других партий, 54 беспартийных.

С момента свержения царя решения Моссовета носили соглашательский вид — ни да, ни против требований рабочих, уступки капиталистам и торговцам в расширении спекуляции и разрухи — ни два, ни полтора, ни рыба, ни мясо… Треть Моссовета составляли эсеры, те самые, комитет которых сейчас устроил Москве побоище под руководством эсеров Рябцева, Руднева и Гельфгота, при помощи присоединившихся к ним сил военщины. Сама блокировка эсеров с военщиной Алексеева и Корнилова ставила эсеров вне революционной этики предыдущих десятилетий их героической борьбы с диктатурой самодержавия, капиталистов и генералов. Как было простому народу не отшатнуться от Моссовета? Поэтому в первые дни сражения никто с охотой и не шёл на Тверскую улицу охранять депутатов Моссовета в доме губернатора и его военный комитет в гостинице «Дрезден».

Вчерашняя сдача полковнику Рябцеву и офицерско-юнкерским отрядам Кремля вообще дискредитировала Моссовет и его военный комитет в глазах красных партизан и солдат. Произошедшее в Кремле побоище окрасило деятельность Ногина и Усиевича в цвета предательства. Сражение в Питере, организованное эсеровский комитетом Полковникова тоже не добавляло веры во вменяемость эсеровских и генеральских переговорщиков. Со своей стороны, офицерско-юнкерские отряды Трескина, Ефимова и других командиров из военных союзов подконтрольных Алексееву и Корнилову, также не подчинялись приказам эсеровского комитета Рябцева и Руднева. Главные заказчики побоища в Москве — Вышнеградский, Каменка, Путилов, Нобель вообще не собирались договариваться ни с кем — их устраивал только захват власти военными для поддержания ранее существования режима ограбления народа. Они хотели и дальше качать грозненской нефтью, спекулировать донецким углём, донской пшеницей, наживаться на военных закупках, на военных займах. Их имущество, семьи, состояния были уже давно за границей, а Россия для них была не любимой Родиной, а только грязным заводом с рабами по производству прибылей, где генералы были надсмотрщиками, надзирателями и палачами. Поэтому требование железнодорожников о заключении мира было практически невыполнимым. Однако переговоры всё же начались…