Заключению контракта предшествовал разговор с директором Еленой Малиновской, кабинет которой располагался в те годы в здании на углу Кузнецкого Моста и Большой Дмитровки. Молодому артисту балета суровая директриса с телефонной трубкой в руке (некогда комиссар государственных театров) понравилась, со всеми разговаривала показательно ровно и спокойно, будь то Луначарский или кто другой (да хоть сам Ильич!). Мессерер также произвел на Малиновскую хорошее впечатление:

— На каких условиях вы хотите работать в театре?

— Меня интересуют главным образом художественные условия: что я буду танцевать? А что касается материальных условий, то это зависит от вас.

— Впервые слышу, чтобы материальная сторона не интересовала человека. Ну а каковы ваши художественные условия?

— Мои художественные условия — как можно больше танцевать первые партии.

Творческая дерзость Мессерера и одновременно отсутствие амбиций в материальном плане (он был еще холостым) привели к тому, что с ним не только подписали контракт, но и дали такую высокую ставку за выступления, о которой он и мечтать не мог. Получая до сего времени копейки, он вышел из кабинета директрисы миллионером. Но подобные деньги платили далеко не всем в те скудные годы.

За три десятка лет в труппе Большого Мессерер полностью осуществил заявленные в том давнем разговоре мечты, станцевав почти все ведущие сольные партии, в том числе Зигфрида в «Лебедином озере», Принца в «Щелкунчике», Базиля в «Дон Кихоте», Шута в «Золушке» и т. д. В 1954 году Мессерер вышел на пенсию, будучи дважды лауреатом Сталинской премии, народным артистом РСФСР и орденоносцем. Звание народного артиста СССР он удостоился в 1976 году. Мессерер много работал за рубежом, осуществив немало балетных постановок, активно преподавал, среди его учеников не только мужчины — Владимир Васильев, Марис Лиепа, Михаил Лавровский, Юрий Жданов, но и Уланова с Плисецкой. Жил он на улице Горького, 15, а про Поленово, где он отдыхал четверть века, говорил: «Самое милое место на земле, все красоты Кавказа отдам за утреннюю Оку, за поленовские леса и поляны, поросшие душистой травой и цветами».

Что же касается Елены Константиновны Малиновской, директорствовавшей в Большом театре в 1920–1930-е годы, то ее было за что благодарить — ибо именно она и отправила Большой театр отдыхать в Поленово. Внешне суровая, чуравшаяся сантиментов, она проявила удивительное понимание потребностей артистов, нуждавшихся в смене обстановки, новых эмоциях, благотворной атмосфере отдыха. Ее интересовали самые разные вопросы: легко ли добираться до Поленова, как там кормят, хорошо ли отапливаются комнаты в доме отдыха, не мешают ли спать артистам местные курортники, купающиеся по утрам на Оке. При Малиновской на юге создали еще один дом отдыха Большого театра, в сочинском районе Макопсе.