Подобно «Спартаку», огромные очереди в кассу вызывала «Аида», зрители в надежде достать билеты на оперу пускались во все тяжкие. «Накануне спектакля нас буквально одолевали просьбами друзья и знакомые, друзья друзей и знакомые знакомых, чтобы забронировать в кассе театра билеты или получить контрамарку. Счастливые обладатели билетов за несколько дней до спектакля жили в радостном ожидании. Мы все это знали, поскольку нам постоянно рассказывали обо всем и наши друзья, и наши почитатели», — отмечает Ирина Архипова.

Много лет кряду театральными кассами Большого театра заведовал «человек с неиссякаемым юмором» Михаил Исаакович Лахман. Незаменимый в таком деле человек со связями, умевший находить выход из самых сложных положений, когда билетов не было вообще, но в последний момент для тех, кому очень нужно, они все равно появлялись. Однако и Лахману чувство юмора однажды изменило, когда он увидел себя среди героев актерского капустника, подготовленного артистами балета. Сюжет был снят на кинопленку любительской кинокамерой и высмеивал очередную советскую постановку — оперу Дмитрия Кабалевского «Никита Вершинин» о борьбе за советскую власть на Дальнем Востоке. В киносюжете Лахман сидел за окошечком кассы, оклеенной, словно обоями, афишами «Никиты Вершинина», и уговаривал публику купить хотя бы один билетик на новый спектакль.

Ничто не могло спасти спектакль от провала — ни участие Лемешева (он пел партию китайца Син-Бин-У) и Нэлеппа, ни дирижерская палочка Мелик-Пашаева, ни режиссура Баратова и реалистичные декорации Рындина. Причем слово «провал» применяется здесь именно в контексте отсутствия на него спроса. Зрители, словно сговорившись, не хотели покупать билеты на оперу: всем, понимаешь, подавай «Пиковую даму»! Как говорили в таком случае авторитетные театральные администраторы, «Если народ не пойдет, то его уже ничем не остановишь!»[114]

Композитор Кабалевский (позднее учивший детишек по телевизору слушать музыку, стоящую на трех китах) впал в депрессию. Ему впору было застрелиться: позор-то какой! На помощь пришла дирекция, уняв авторов злободневного капустника, благо что все они находились в прямом подчинении. Но если местных юмористов удалось прижать к ногтю, то сатириков всесоюзного масштаба — Александра Шурова и Николая Рыкунина, также избравших целью своих куплетов Большой театр и неудачную новую оперу, пришлось уговаривать, дабы они завязывали наконец со своей критикой. «Нам Гоголи и Щедрины нужны», — как сказал товарищ Маленков, но не до такой же степени!