А вот впечатления от присутствия в царской ложе Ленина. «Публика с восторгом следила за каждым движением Ленина. Как он сдвинулся с места, как наклонился над барьером ложи и словно впился взглядом в сцену. По выражению его лица можно было судить, как его волнует танец. С последними аккордами “Интернационала” Ленин привстал и громко, во весь голос воскликнул: “Браво, браво, мисс Дункан!”», — вспоминал болгарский полковник Х. Паков.

Волнение вождя мировой революции можно понять — в 1921 году неистовая Айседора Дункан выступала на сцене Большого театра в чем мать родила, да еще и босиком, желая подчеркнуть свою чувственность и эротизм. Это были танцы под музыку «Марсельезы» и «Интернационала». И судя по реакции Ленина, чем-то она его зацепила, хотя, понятно, чем именно. «Айседора сидела на коленях и раскачивалась из стороны в сторону. Она словно была прикована цепями и хотела их разорвать. Но в это время в зале поднялся шум. Публику шокировал вид Дункан: прозрачная туника, надетая на голое тело, и открытая грудь. Шум в зале нарастал. Дункан подняла руку, крикнув в зал: “Silence! Ecouter la musique!” («Тихо! Слушайте музыку!» — А. В.). Когда шум стих, она продолжала свое действо. Разорвав цепи, она танцевала на музыку “Интернационала” символический “Танец свободы” в окружении маленьких “дунканят” в красных хитончиках, среди которых была и приемная дочь Дункан — Ирма», — вспоминал Асаф Мессерер.

Айседора приезжала в Россию и при царе (в 1904 и 1907 годах), но тогда голышом на сцену Большого театра ее не выпускали (слишком смело!), зато свои балетные восхищались новаторством артистки — Анна Павлова, Фокин, Горский. Возникло даже такое явление, как «дунканизм» — желание подражать Айседоре, танцуя на так называемых «невыворотных» ногах. А еще «дунканисты» предпочитали лежать или сидеть на сцене, ну и конечно, максимально обнажать всевозможные части тела. Для апологетов классического балета это было неприемлемо. А вот Ильичу голая грудь понравилась! Революция свершилась не зря.

Надо полагать, наблюдая из царской ложи за танцами свободы в исполнении соблазнительной Айседоры (по-своему трактовавшей эту самую свободу, в том числе в личной жизни), Ленин лишний раз убедился в правильности своего решения в 1919 году не закрывать Большой театр. А ведь что только не говорили его соратники о будущем императорского театра. Некоторые предлагали и вовсе разобрать его по кирпичикам (даже взорвать!) как совершенно ненужную вещь в условиях строительства новой социалистической культуры. Кроме того, это был явный оплот «буржуазно-дворянского искусства», портящий рабоче-крестьянскую публику всякими там «Борисами Годуновыми», «Царскими невестами» и «Евгениями Онегиными». На закрытии Большого театра всячески настаивал председатель Малого Совнаркома товарищ Галкин. Но Ильич сказал, что «ликвидации этого столпа нашей культуры пролетариат нам не простит».