А вот еще случай. В июне 1946 года срочно пришлось заменять известного певца, исполнявшего партию Юродивого в «Борисе Годунове», у которого также пропал голос — на спектакль ждали Сталина. Хорошо, что рядом, в филиале на Дмитровке, шла этим же вечером опера «Риголетто». Певшего Герцога тенора Анатолия Орфенова срочно затребовали для участия в спектакле на основной сцене. Оценим профессионализм артиста: после окончания «своей» оперы он должен был бежать из филиала в Большой, дабы загримироваться под Юродивого и выйти в «Годунове». И Орфенов спас спектакль. Наградой певцу стала особая благодарность в приказе директора по театру.

Пришел Сталин как-то на «Пиковую даму», Германа пел Никандр Ханаев. Пел, как всегда, хорошо, но в сцене с графиней стоял как вкопанный вполоборота к партеру и к самому главному зрителю. Вождь заинтересовался: в чем дело? Выяснилось, что в кулисах артист в темноте наткнулся на гвоздь, торчащий из пожарного ящика с песком. Гвоздь этот пропорол трико Ханаева, причем настолько сильно, что певец оказался чуть ли не в неглиже. Когда вызванный в ложу Александр Мелик-Пашаев открыл Сталину секрет такого странного поведения певца, он долго смеялся.

Но все же высшим подарком, как мы помним, с царских времен считалось приглашение в ложу. Так случилось и 13 апреля 1950 года, когда в Большом театре давали «Хованщину». На спектакль прибыло почти все политбюро; своеобразное заседание, начавшееся в Кремле, продолжилось за столом в гостиной. Вместе со Сталиным приехали Маленков, Хрущёв, Берия, Булганин, Микоян, Вышинский. «Будем хорошо вас награждать, — обратился вождь к постановщикам и участникам спектакля Голованову, Баратову, Федоровскому и хормейстеру Шорину. — Спасибо вам за “Хованщину”, товарищи!» И наградил Сталинской премией в 1951 году.

Голованов оставил свои впечатления о Сталине в театре, где помимо обязательных слов о простоте и скромности вождя, «всегда внимательного и доброго, любящего наш театр и вдохновляющего все его творчество», указано, что во время Гражданской войны он приезжал в театр в шинели и буденовке, прямо с фронта. А разве Голованов мог написать что-то другое?

Сталин мог прервать заседание политбюро, предлагая всем поехать в Большой театр, чтобы поспеть к финалу «Ивана Сусанина», к одной из самых драматичных сцен оперы — арии главного героя «Чуют правду…». Причем ездил он в основном на те спектакли, когда Сусанина пел Максим Михайлов. Происходящее на сцене не мешало ему решать важнейшие государственные вопросы, кремлевская вертушка была рядом, в полном распоряжении вождя.