Соня пристально, очень пристально поглядела на собеседницу, раздувавшую ноздри, и тихо-тихо осведомилась:

– Ты что, кума, совсем съехала?

– Иди на …!

– О! У тебя, мать, ломка!

Ответа не было. Допив водку, Соня икала и наблюдала, как Ленка всовывается в пальто, рассеянно озираясь по сторонам и хлюпая носом. Завязав пояс, она приблизилась к раковине, и, повернув кран, зверски присосалась к ржавой струе. Пила очень долго. Не закрутив как следует кран, утёрла платочком рот и гордо ушла. Закрыть за собою дверь было сочтено ею необязательным. Туалет наполнился холодом, голосами, лаем Барбоса и адским воем скорого поезда, мчащегося к Уральским горам.

Сонька закрывает глаза, чтоб не текли слёзы. Сердце её сжимается от печали не потому, что Ленка ушла, и не потому, что ушёл Серёжка. И уж, конечно, не оттого, что лучшие годы тоже ушли, как вода сквозь пальцы. Мерный, тоскливый грохот и вой, похожий издалека на вой брошенной собаки, мучит её. Ей кажется – это воет её мечта, давняя и брошенная мечта о крае Земли, к которому тянутся все дороги, куда уходит всё самое дорогое. Ледяной ветер со снегом рыскает волком по всем углам, качает Сонькины ноги. Юлька ворочается и стонет. Соскочив на пол, Сонька аккуратно ставит гитару к стулу, идёт к двери. Захлопнув и заперев её прямо перед носом каких-то двух мужиков, хотевших войти, она гасит свет. Спать ей неохота. Скинув ботинки, она ложится на стол, чтоб до утра думать. Синие отсветы электричек напоминают ей брызги моря в Геленджике. Глаза закрываются. Барбос лает.

– Ко мне, Барбос! – отчаянно кричит Сонька, не понимая, зачем он ей. Её голос – крохотный, серый, смешной зверёк, грызёт безнадёжно прочные прутья клетки. Как он попал туда? Море плещется. Сонька спит. Вскоре засыпает и Юлька.

Глава четвёртая

Глава четвёртая

– Кто такой Теймураз? – поинтересовалась Юлька во время утренней трапезы. Настроение было скверное. Утро втискивалось в окошко топотом ног, шумом электричек и голосами, а светом едва просачивалось сквозь изморозь. Это было закономерно. Откуда взяться солнышку в ноябре, как и оптимизму в общественном туалете? Завтрак происходил за столом. Сонька ела стоя. Ногти на её тонких и желтоватых руках были обработаны шведским лаком. Она ими занималась с рассвета, мучая пробуждающуюся Юльку запахом растворителя, а потом сбегала на рынок и начала готовить. Новые запахи Юльке больше понравились, и она, натянув штаны, уселась за стол. Сонька почти сразу поставила на него чугунную сковороду с яичницей из шести яиц, чёрный хлеб в тарелочке, чай в бокалах, банку сгущёнки. Нашлись у неё и вилки. Чайная ложка, правда, была одна. Отведав яичницу и найдя её неплохой, Юлька задала тот самый вопрос.