Начав дышать чуть ровнее, Танька неторопливо обошла Ленку и опустилась на корточки, чтоб взглянуть на её подошвы с красными полосами от провода. Выпрямляясь, она взглянула на Соньку.

– Ты что, за триста рублей её проводом стегаешь по голым пяткам? Ну ты и беспредельщица!

– Эта гадина по-другому не понимает! Я ведь полгода ждала, три месяца умоляла, месяц грозила! Сколько ещё терпеть?

С кровати раздался вопль, что долг был бы возвращён уже через день, но теперь, конечно, это исключено. Танька поглядела опять на Юльку.

– А это что за селёдка с хреном?

– Маринка.

Вихрастая башка Таньки слабо кивнула, будто приняв исчерпывающий ответ. Потом было возобновлено наблюдение за попытками Ленки освободиться и обвинить всех собравшихся в нарушении норм морали.

– Триста рублей ты так из неё не выбьешь, – хмыкнула Танька, – сто, может быть, отдаст, а триста – и не мечтай! Надо ей паяльник в задницу вставить.

– Бандиты уж ей вставляли паяльник в жопу, чтобы она по-хорошему отдала им три косаря, – возразила Сонька.

– И что?

– Ничего. Один православный батюшка как-то раз ей сказал, что черти в аду её будут трахать в жопу огненными … Куями! Чуть не забыла – я вчера слышала, что в Японии существует такое женское имя: Куями. Она так живо это представила, что паяльник ей показался сосулькой.

– С ума сойти, – усмехнулась Танька, – оказывается, есть польза и от попов! Кто бы мог подумать!

– Да вы ещё и кощунницы! – бесновалась Ленка, – немедленно отвяжите меня! Я вам набью морды! Какое вы имеете право так измываться над человеком?

– Над лошадью, – уточнила Сонька, – ты у нас лошадь.

– Точно, – опять слегка наклонилась голова Таньки, – послушайте, как лошадка сейчас заржёт!

Поняв её замысел, Ленка снова подняла визг. Но он оказался слабеньким по сравнению с тем, который исторгся из её рта, когда Танька начала щекотать длинными своими ногтями правую её пятку. Пощекотав точно так же левую и назвав себя идиоткой, вечно всё забывающей, Сонька за руку потащила Юльку на кухню и там сказала ей:

– Твою мать! Она ведь действительно ничего не помнит! Совсем-совсем ничего! Я просто не представляю, что можно сделать!

– Да что ты сделаешь? Телефон с деньгами надо припрятать, и, если что, отдать. Авось, не убьют!

– Боюсь, что убьют.

Возвратились в комнату.