– Я взяла с собой…, – начала Альбина и вдруг запнулась, так как её машина, стоявшая во дворе, внезапно завыла и замигала фарами. В спальню вплыли жёлтые пятна света.

– Кто ты такая? – проговорила Альбина, молниеносно приняв сидячее положение. Ленка жалобно заморгала, залившись краской стыда. Альбина умела соображать и действовать быстро. Взглянув на сейф с пистолетом, она сделала движение, чтобы встать, но в эту секунду ей на затылок звонко обрушилась кочерга. Закатив глаза, звезда сериалов опять откинулась на спину и осталась лежать без признаков жизни.

– Ты ей башку проломила! – крикнула Ленка, вскакивая. Стоявшая на коленях голая Танька бросила кочергу и дала ответ:

– Оклемается.

– Тогда надо связать её, да покрепче! Во сколько к ней сюда горничная приходит?

– В восемь утра.

Машина умолкла.

– Чего она заорала, дура? – с крайней досадой спросила Ленка, топнув по ковру пяткой, – самое интересное не услышали, твою мать!

– Наверное, кошка на неё прыгнула! Что стоишь, как овца? У нас мало времени!

Разодрав простыню на полосы шириной с ладонь, налётчицы хорошенько связали ими Альбину, после чего принялись обследовать спальню, забыв о том, что одна из них совершенно голая, а другая – в костюме панночки. Впрочем, им немедленно стало жарко, так как они немедленно подрались.

– Да где её цацки? – орала Ленка, ползая на коленях вокруг кровати размером с теннисный корт, – ведь на ней, наверное, что-то было, когда она раздевалась? Халецкая говорила, что у неё – парижские бриллианты!

– Да, что-то было, – призналась Танька, качая сейф, – браслет, кольца, серьги. Она всё это куда-то дела!

– А может, ты всё это куда-то дела?

Таким вот нехитрым образом драка и началась. В итоге, осталась голой и Ленка, поскольку ей удалось Таньку разозлить до остервенения. Перемирие, впрочем, было заключено достаточно скоро, так как обыскать дом представлялось более срочным делом, чем выяснить отношения. Открыть сейф у Таньки не вышло, хоть она корчила очень умную рожу, обстукивая его и тыча в него ключи из сумки Альбины. Не поддались ей и два других, стоявшие в других комнатах. Обозвав её тупой мразью, Ленка сказала, что делать нечего, надо брать барахло и уносить ноги.

– Хитрая тварь! – возмущалась Танька, швыряя из гардероба величиной с вагон электрички туфли и сапоги, в то время как Ленка с не менее злым лицом прикладывала к себе вечерние платья, – всё у неё – одного размера, тридцать восьмого! А у меня – тридцать пятый! Ленка, а Ленка! Может, ей пятки пощекотать, чтоб она сказала, как открываются эти ящики?