– Ну что, вы успели? – спросила Сонька.

– Еле успели. Надеюсь, у них получится.

После чая Юлька сняла ботинки и улеглась на стол, подсунув под голову старый свитер. Никто не помнил, кому он принадлежал.

– Ты почему грустная? – привязалась к ней Сонька. Ответом было молчание. Тогда Сонька вынула из чехла гитару и положила её на Юльку. Та начала перебирать струны. Потом спросила:

– Тут всё было нормально?

Сонька кивнула.

– Мне непонятно это затишье, – сказала Юлька, – и оно мне не нравится.

Сонька хмыкнула.

– Юлька! Если бы тебе в рожу выплеснули пол-литра кипятку с кофе, ты бы, поди, тоже где-нибудь затаилась на пять-шесть дней! Особенно, если бы это сделала Танька. У неё глаз – алмаз.

– Кто такой Серёжка? – спросила Юлька.

– Серёжка? Вор.

– А ещё?

– Дурак.

– Но ты его любишь?

Сонька, медля с ответом, встала со стула, чтоб вымыть чашки. Мыла она их молча. В дверь постучали.

– Читать умеешь?

– Свои, – раздалось за дверью. Закрутив кран, Сонька покосилась на Юльку и прикоснулась рукой к своему плечу. Юлька поняла. Спрыгнув со стола, она заперлась с гитарой в дальней кабинке. Сонька открыла дверь. Вошли два милиционера. Они патрулировали вокзал.

– Здарова, Солоха, – сказал один. А другой спросил:

– Чья кровь на снегу?

– Да Барбос погрыз какого-то кобеля. Давайте быстрее, я уходить собираюсь!