– Я погиб бы, если б не вы. – Пизон переводил взгляд с одного на другого. – Благодарю.

– Не только мы, – возразил Вителлий. – Остальным пришлось нести нашу поклажу, пока мы тащили твою жирную задницу.

– Я благодарен всем, – сказал Пизон севшим голосом.

Вителлий кивнул; оба понимали, что означает этот кивок. Шесть лет назад Пизон спас Вителлия в лесу. Сегодня тот вернул долг.

– Ты сделал бы то же самое для каждого из нас, – сказал Метилий.

– Для каждого, кроме тебя, толстый ублюдок. – Пизон заулыбался, услышав, как товарищи подхватили шутку и начали подсмеиваться над Метилием, который постоянно жаловался на склонность к полноте.

– Пошли вы все, – сказал Метилий; огонь освещал его смеющееся лицо. – Я думал, тебя и дальше придется нести, но ты, похоже, полностью выздоровел. – Он уже держал чашку, от которой поднимался пар. – Если хочешь есть, поднимай зад.

– Иду-иду, – заворчал Пизон. Голова закружилась, боль за глазницами усилилась. Он глубоко вдохнул.

– Оставайся на месте. – Вителлий коснулся ладонью его груди.

– Все хорошо, – соврал Пизон и, стиснув зубы, подавил боль и тошноту.

Вдохнув несколько раз, он сначала встал на колени, а потом поднялся на ноги и с помощью Вителлия, осторожно ступая, добрался до костра. Когда он сел, голова опять закружилась, но Метилий поддержал его, протянув руку. Пизон заметил, что все смотрят на него. Шесть лиц, покрытых грязью и высохшей кровью. Боги, ведь он любит их, эти изможденные лица… Это его товарищи. Его братья. Его семья. Для него они значат больше, чем кто-либо другой в этом мире, не считая Тулла и Фенестелу. И они все еще живы…

– Держи. – От чашки в руке Метилия шел аппетитный запах. Из нее выглядывала ручка ложки. – Это моя, смотри не потеряй.

Пизон никогда не любил похлебку из полуразмолотого зерна или крупчатки. Ее ели в самых суровых условиях, когда нельзя было испечь хлеба, и на вкус она была хуже самой плохой овсяной каши. Однако кто-то добавил в похлебку чесноку. И нос уловил аромат душицы.

Пизон протянул руку к чашке – и тут же ощутил приступ тошноты.

– Не могу. Меня стошнит. Сами съешьте.

– Эти жадные шлюхины дети уже все сожрали бы, если б я им позволил, – сообщил Метилий. – Но я сберег ее для тебя. А они пусть представят себе, что угощаются сыром.

Вокруг костра засмеялись.

– И оливками, – сказал Вителлий. – И вином.

Пизон снова подумал о Саксе и помрачнел.

– Где мы сейчас?