Глава 5 Глаза Чигирь-звезды

Глава 5

Глаза Чигирь-звезды

Они были воровками, блудницами, поджигательницами и убийцами. Их должны были сгноить в острогах, запороть, закопать живьём или повесить, но у России имелась Сибирь, и баб отправляли туда, за Каменный Пояс: пущай по бабской природе множат род человеческий, авось детьми искупят свои грехи. На них даже оковы не надевали – баба в оковах не дойдёт.

В этой ссыльной команде брели три десятка баб. Охраняли их шестеро служилых, и шестеро обозных ехали позади на санях. Команда притащилась с Тобола, пересекла Иртыш и вступила в город. Измождённые разбойницы уже притерпелись к позору, не прятали своих лиц, просто тупо смотрели под ноги. Опорки, обледенелые дырявые подолы, мужичьи армяки с заплатами, драные платки, худые рукавицы. Встречные разглядывали преступниц: на какие коварства и злодейства оказались способны такие клячи?

На косом перекрёстке Кобылинской и Етигеровой улиц сцепилась друг с другом пара водовозных саней. Одна бочка от удара лопнула и потекла, и её хозяин, обозлившись, повалил другого водовоза на снег и пинал в бока.

– Куда ты пёр, чума? – орал он. – Кто мне за бочку заплатит?

Мужики не разнимали водовозов, а пытались расцепить тяжёлые сани. Толпа зевак окружила драку. Мальчишки бегали вокруг и вопили:

– Вставай, Ерёмка! Вставай! Дай Михею по зубам!

– Да хватит, Михей! – утихомиривали драчуна бабы. – Убьёшь ведь!

Служилые принялись расталкивать толпу.

– Дай пройти! Дорогу! Дорогу! Чего сгрудились? – надрывались они. – Дурачья не видели? Пропусти команду!

Одна из ссыльных – ещё почти девка, но с угрюмыми глазами вепря – незаметно и быстро окинула взглядом перекрёсток и сделала шаг в сторону. Служилые не заметили. Ссыльная сделала ещё шаг и растворилась в толпе – тихо, как зверь в лесной чаще. Другая баба, что стояла позади беглянки, подождала немного, давая товарке возможность уйти подальше, и нехотя окликнула ближайшего служилого:

– Кузьма, слышь, Алёна в народ нырнула.

Алёна молча и яростно пробивалась через толпу, протискивалась боком, решительно отталкивала людей и, наконец, вырвалась на простор улицы. Она побежала вдоль заплота, по-женски расставив руки и наклоняясь вперёд, как курица. Затрещал подол, прорванный острым коленом. Заснеженная грязная улица показалась беглянке бесконечной, как пытка на дыбе.

Алёна не рассчитывала свой побег, она просто увидела просвет в судьбе и кинулась в него без колебаний. С тех пор, как поймали, жизнь протащила её по многим городам севера: Олонец, Вологда, Устюг, Вятка, Соликамск, Верхотурье… Она знала, что в любом большом городе есть углы, затянутые паутиной; есть убежища – притоны, корчмы и торговые бани; есть тайные норы – смрадные, но уже привычные. Надо лишь найти такую нору, а она найдёт. Что с ней там сделают? Да ничего не сделают. Прикажут парить купцов или задирать подол перед звероловом, разжившимся деньгой, но её уже немало насиловали солдаты, тюремщики и служилые, и мужская похоть давно не страшила: Алёна притерпелась к ней, как лошадь к хлысту хозяина.