Никакая женщина не могла сравниться с Хамуной, с его лола урмондан – таёжным тюльпаном. Так он называл Хамуну, когда они были наедине.

…Через несколько дней подкупленные слуги донесли Касыму, что в торговой бане старого Усфазана встретятся берёзовский комендант Толбузин и обер-комендант Бибиков. Касым знал, о чём будут говорить воеводы. Он должен был вмешаться в их разговор, иначе его дела не восстановятся.

Воеводы сидели за столом в предбаннике в одних мокрых рубахах и при свете коптилок привычно играли в зернь. Забава получалась вялой.

– Ежели снова чёт-нечёт, то выигрыш мой, – предупредил Бибиков.

– Да я тебе, Карпушка, ещё десять раз так проиграю, – тряся стаканчик с костями, пробурчал Толбузин, – только купи товар.

– Куда, Агапоша? – с тоской спросил Бибиков. – Мне и свою-то мягкую рухлядь уже прятать некуда. Я грешным делом нет-нет, да подумаю: может, бросить воровать? Сбыть-то не получается!

В мыльне слышались шлепки босых ног, взвизги, плеск воды и перестук ушатов; в проёме двери то и дело мелькали голые бабы. Их там было две: обеих купил Толбузин, а Карпу Изотычу это жеребячество давно сделалось неинтересно. Из двери мыльни выглянула Газиля, блудница из татарок. Она весело оглядела воевод, затем выставила зад и похлопала себя веником.

– Боярка, парить давай! – задорно пригласила она.

– Сгинь, сатана, – угрюмо ответил Толбузин.

Из сеней дунуло свежестью летней ночи, и огоньки коптилок полегли – это кто-то вошёл в баню. Воеводы обернулись. На пороге стоял Ходжа Касым. Улыбаясь, он поклонился и прижал руку к сердцу.

– Туда ли ты зашёл, бухарец? – угрюмо спросил Толбузин.

– Куда шёл, туда и пришёл, уважаемые.

Касым тоже присел за стол, соблюдая почтительное расстояние.

– Я знаю, о чём вы скорбите, – любезно и чуть снисходительно сообщил он. – Имя этой скорби – губернатор Гагарин. Верны ли мои слова?

Толбузин и Бибиков молчали, не зная, как расценить появление Касыма.

Карп Изотыч был совершенно согласен со словами бухарца; он с ужасом чуял, как Гагарин подбирается прямо к его горлу. Карп Изотыч даже бегал к митрополиту Иоанну, чтобы попросить о защите; он исповедался – правда, не во всех грехах, но зато в тех, которые открыл, – от души покаялся; он дал в Софийский собор большой вклад и заказал ежеутро моление о сокрушении ненависти у своего гонителя. Митрополит Иоанн проявил сочувствие, он и сам не любил Гагарина; заступиться перед губернатором он отказался – тоже боялся, но обещал поминать Карпа Изотыча в своих просьбах к господу.

– Губернатор отнял у вас таможню и Гостиный двор, отнял караваны и тайный тракт. А мне он запретил покупать соболей по цене благоразумия. Гагарин – тигр. Но общий враг может сделать былых соперников друзьями.