Дитмеру повезло: он оказался в том углу здания, который уцелел, не раздавленный поверженной колокольней. Задыхаясь, Дитмер метался в кромешной тьме, отыскивая выход, и вдруг ударился обо что-то головой. Он полетел с ног, оглушённый чудовищной болью.

От Воинского присутствия и с Софийского двора к церкви мчались люди – солдаты, рекруты, сторожа, монахи, служки. Вместо церкви на краю Троицкого мыса торчал исполинский столп пыли, словно душа погибшего храма. Снизу из этого столпа высовывался единственный угол здания.

– Не подходи, пока всё не улеглось!.. – кричал какой-то офицер, отталкивая людей.

Майор Лихарев, торопливо застёгивая камзол, пробился вперёд.

– Святы боже! – с чувством сказал он и перекрестился.

– Хорошо, что ночью ахнулась, – произнёс рядом с ним солдат в исподней рубахе. – Была бы народом полна – всех бы расплющило!..

– Гляди! – опять заволновались в толпе. – Человек!..

Под устоявшим углом церкви приоткрылась дверка в подвал, и оттуда, обрываясь на руках и кашляя, выполз Дитмер – окровавленный и весь в земле. Несколько солдат кинулись к нему и оттащили от развалин подальше.

Раздвигая толпу, майор Лихарев поспешил к Дитмеру.

Господин секретарь, грязный, как землекоп, сидел на чьём-то тулупе, и монах пригоршней снега заботливо стирал с его лица пыль и кровь.

– Приятно свидеться, – с усмешкой сказал Лихарев.

Дитмер узнал его, но ничего не ответил.

– Не приставай, видишь – досталось ему, еле жив, – попросил монах.

– Не лезь! – цыкнул майор на монаха. Нельзя было терять возможность надавить на Дитмера, пока тот в смятении. – Позвольте узнать, господин Дитмер, какая нужда привела вас, лютеранина, ночью в православный храм?

Дитмер молчал.

– Вы, часом, не бомбу ли вместо свечки зажгли?

Лихарев опустился перед Дитмером на корточки.

– Без огонька не рассмотреть, куда губернатор золото замуровал?

– У вас нет доказательств, – прошептал Дитмер.

Голова его взрывалась от боли.