Дитмер снял камзол и шейный платок с бантом, засучил рукава сорочки, надел предусмотрительно запасённый фартук и грубые рукавицы и всунул клинья в расщелину. Подняв кайло, он примерился и принялся равномерно бить по железным затыльникам. Стук оказался не таким уж и громким: его глушил земляной пол, да и кирпичная кладка была не монолитна, а потому и не звенела. «Блунц! Блунц! Блунц! Блунц! Блунц!» – звякало кайло.

Клинья вошли на половину своей длины. Теперь следовало наносить по ним боковые удары, чтобы клинья подобно рычагу выворотили кирпичный блок. «Блунц! Блунц! Блунц! Блунц!» Дитмер увлёкся, хотя чувствовал, что неприятно потеет, точно простолюдин. Но отдача клиньев указывала на то, что стена в своих недрах теряет прочность, и в ней по ломаным плоскостям будущих разрывов копится напряжение предстоящего разъединения.

Что-то глубинно заскрежетало, сбоку из простенка с частью угла вдруг выперло уродливый кусок слепленных кирпичей, и тотчас вверху, взвизгнув, вылетела и задрожала на весу длинная железная тяга. Дитмер непонимающе посмотрел на неё: почему высвободилась эта железяка, ведь он бил ниже и левее?.. Но другая тяга вдруг тоже с треском полезла наружу, как корень, который вытягивают из земли, а он, сопротивляясь, вздыбливает почву. С потолка с шорохом посыпался песок, и вогнутая поверхность свода начала темнеть, покрываясь множеством разветвлённых трещин. Дитмер ничего не смыслил в зодчестве, в устройстве зданий, но сообразил, что свод, лишённый креплений, проседает. За одним сводом просядет другой, потом третий, и махина церкви с водружённой колокольней, утратив равновесие, повалится.

Дитмер отскочил, и тотчас кирпичный свод с гулким и раскатистым грохотом обрушился на пол. Густая туча пыли мгновенно заполнила весь подвал. Дитмер закашлялся. Огонёк светильника померк. Вокруг во мгле со всех сторон что-то надрывно хрустело и протяжно скрипело, будто само собой расчленялось на части, а потом с неимоверной тяжестью захлопало о землю и застучало, сотрясая пространство. Дитмер содрогнулся. Отшвырнув кайло, он вслепую бросился к выходу; всё качалось, как в корабле, и эта могучая зыбкость отдавалась в душе господина секретаря животным ужасом.

Дитмер не видел, да и не мог видеть, как падала Покровская церковь. Сначала от подножия она окуталась клубами пыли, словно загорелась: пыль струями била из окон. Затем колокольня, лоснившаяся под луной двумя гранями, дрогнула и с глухим рокотом медленно просела внутрь, склоняясь набок и разламывая тёсаную апсиду. А затем две стены церкви вмялись, и колокольня с тягучей неспешностью накренилась так, что раскололась на неровные пустотелые чурбаки. Первой по крутому склону, точно клубок, поскакала вниз маленькая деревянная главка, рассыпающая чешуйки лемеха, а за ней, прыгая, покатились кирпичные чурбаки, друг за другом разбиваясь на груды выгнутых черепков. Туча пыли полностью поглотила церковь, и по белым от снега откосам поползла тёмная шевелящаяся осыпь из мусора и обломков. Над Нижним посадом, густо утыканным белёсыми дымовыми столбами, расплылся гул, словно огромный изумлённый вздох.