Папа Николай III, хоть и спас Византию, все равно с тревожным подозрением относился к восточной церкви, и ему требовались доказательства полной унии. К несчастью, он не обладал терпением Григория X и его дипломатической ловкостью. Весной 1279 года Николай III отправил к императору новое посольство с целым перечнем категоричных требований. Он особо подчеркнул отказ удовлетворить просьбу императора о сохранении греками их древних обрядов, существовавших еще до раскола: «Единство веры, – писал он, – не допускает различий между верующими и конфессиями». В конце письма он объявлял о своем намерении назначить кардинала-легата с постоянной резиденцией в Константинополе.

Во всем, что касалось Рима, положение Михаила VIII становилось невыносимым. Византийская церковь не скрывала своего гнева, и он понимал, что больше не может оказывать на нее давление. Ему оставалось лишь снова пойти на компромисс. Призвав во дворец всех высших церковных сановников, он заговорил с ними как никогда откровенно:

Я понимаю, что против многих из вас я применил силу и что обидел многих друзей, в том числе и членов своей собственной семьи… Я считал, что дело сделано и что латиняне не станут больше ничего требовать… Но теперь они требуют дельнейших доказательств унии. Господь свидетель, я не изменю нашу веру ни на йоту, ни на одно слово. Я обещаю сохранить божественный Символ веры наших отцов. Если я приму послов радушно, это не причинит вам никакого вреда. Я считаю, что все мы должны обращаться с ними по-доброму, дабы не создавать себе новых проблем.

Я понимаю, что против многих из вас я применил силу и что обидел многих друзей, в том числе и членов своей собственной семьи… Я считал, что дело сделано и что латиняне не станут больше ничего требовать… Но теперь они требуют дельнейших доказательств унии.

Господь свидетель, я не изменю нашу веру ни на йоту, ни на одно слово. Я обещаю сохранить божественный Символ веры наших отцов. Если я приму послов радушно, это не причинит вам никакого вреда. Я считаю, что все мы должны обращаться с ними по-доброму, дабы не создавать себе новых проблем.

Его слова возымели действие. Греческие священники выслушали послов в молчании и каким-то образом сумели остаться вежливыми, однако они наотрез отказались дать требуемые клятвы. Больше ничего нельзя было поделать: может быть, послы и убедились в преданности Риму Михаила и его сына Андроника (а может, и нет), но их прежние подозрения в отношении всей греческой церкви лишь укрепились – сердцами византийцев по-прежнему правил раскол.