– Мы, разумеется, узнаем, но сейчас ничего сделать не можем. Действуем по плану.

– А если она заговорит? – вставляет Скуарчалупо, молчавший до этой минуты.

– Ей особо нечего рассказывать.

Маццантини произносит эти слова, а сам смотрит на Ломбардо, и его ответ звучит скорее как вопрос. Ломбардо подтверждает:

– Совсем нечего.

– И о сегодняшней ночи она тоже ничего не знает, – словно ставит точку офицер.

Все трое молчат: Маццантини серьезен, Скуарчалупо нервничает, Ломбардо непроницаем.

– Сконцентрируйтесь на операции. Нам нельзя отвлекаться ни на что… Это ясно?

Неаполитанец кивает:

– Ясно, капитан-лейтенант.

Маццантини пристально смотрит на Ломбардо:

– Тебе тоже ясно, Тезео?

– Он все понял, капитан-лейтенант, – говорит Скуарчалупо.

– Тогда еще раз осмотрите майале и отдохните. Впереди у вас большая работа, будет тяжело.

Он уходит вверх по трапу. Скуарчалупо поворачивается к товарищу:

– Ты слышал капитан-лейтенанта… Впереди у нас большая работа.

Ломбардо не двигается. С отсутствующим видом он смотрит в переборку.

– Она сделала это ради меня, Дженна, – говорит он вдруг.

– Ты о чем?

– О ней. Она пошла туда еще раз, потому что я ее об этом попросил.