– Ну и что же вы разведали? – спросил он, когда Харка встал перед ним.

– Пятьдесят три человека милиции хотят сегодня разрушить стойбище рода Медведицы у Конского ручья. Отец остался вблизи милицейского лагеря, который ночью, кажется, обстреляли из луков.

– Ох уж эти коварные индейские методы ведения войны! Карательная операция состоится сегодня? Я должен при этом присутствовать. В память о моих убитых, отравленных товарищах. Как только вспомню моего верного Дуффа, как он корчился в мучениях… Поскачем немедленно! Отцовского коня поведешь ты?

– Да.

– Что-то вид у тебя смертельно измученный. Ты не ранен?

– Нет.

– Продержишься?

– Да.

– Тогда вперед! Так надо.

Харка сел верхом и взял поводья отцовского мустанга. Он поскакал впереди, Джо за ним, пока что по широкому следу большого милицейского отряда.

До того ручья, где располагался лагерь отряда, было еще далеко, когда Харка сквозь топот трех мустангов, скачущих галопом, различил еще какой-то звук и остановился.

– Что такое? – спросил Джо.

– Какой-то человек бежит нам навстречу.

– Человек? Я ничего не слышу.

Однако Джо на всякий случай взял на изготовку свое охотничье ружье.

Харка безучастно сидел на своем Чалом и ждал.

На пригорке показался Маттотаупа и помахал им. Джо тотчас убрал ружье, а Харка снова пустил коней в галоп. Когда они сошлись, Маттотаупа вскочил верхом и, пока они все трое ехали шагом, очень коротко и будто с неохотой сообщил:

– Эти белые люди уже давно ушли. Я им показался. Они ждут, что мы их догоним.

– Вперед!

Джо пришпорил своего коня, так что тот резко перешел в галоп. Маттотаупа и Харка снова взяли его в середину между собой. Трое всадников миновали место ночной стоянки отряда и под вечер доскакали до той местности, которую пересекал Конский ручей. Маттотаупа велел остановиться, передал Харке трех коней, а сам с Джо взбежал на холм, чтобы осмотреть прерию.