Он развязал пленникам руки, привел им их лошадей, и дакота медленно, шагом поехали в сторону Черных холмов.

Рогатый Камень не сразу последовал за ними. Он провел в прерии остаток ночи, следующий день и еще одну ночь и только утром поехал дальше, уже не заботясь о безопасности. Вскоре он пересек первые перелески и вышел к реке, огибавшей Черные холмы.

Он стал подниматься верхом, лишь изредка, на самых крутых и опасных склонах, спешиваясь и ведя буланого на поводу. Обойдя отвесную скалу, в которой зияла темная дыра, и поднявшись на ее вершину, он тщательно обследовал все вокруг, но свежих следов не обнаружил, а старые были оставлены индейцами. После этого он продолжил путь и в конце концов поднялся на суровую, обветренную вершину, из которой торчало несколько изуродованных деревьев и кустарников, отчаянно боровшихся с бурями и снегами. Здесь он устроил привал.

Наступила ночь. Изголодавшиеся мустанги жадно ели мох. Собака, порыскав в кустах, тоже уже что-то ела – видимо, нашла какую-то падаль. Рогатый Камень достал пеммикан[4] и немного подкрепился. Затем обследовал большой, поросший мхом камень. Камень примерз к земле, и Рогатому Камню стоило немалых усилий отвалить его в сторону. Под ним было отверстие, достаточно широкое, чтобы стройный человек мог в него протиснуться. Рогатый Камень спустился вниз и перенес в подземный ход свои вещи. Отныне здесь будет его временное прибежище. Выбравшись наверх, он вновь закрыл камнем вход в пещеру, который ему когда-то показал отец, и тщательно, не жалея времени и усилий, устранил все следы, чтобы никто не мог даже заподозрить, что этот камень скрывает какую-то тайну. Закончив работу и оставшись довольным результатом, он надел меховую куртку и прислонился к дереву. В кронах деревьев шумел ветер, совы начали ночную охоту. Рогатый Камень задумался.

Он потерял много времени. Зима, суровая пора, сама по себе отпугивающая бледнолицых охотников и искателей золота, только началась, и в ближайшие месяцы ему, скорее всего, не на кого будет охотиться. Друзей, которым он мог бы посвятить свое время, у него не было. В вигвамы дакота, где он считался сыном предателя, ему тоже пути не было, хотя его бывшие братья, возглавляемые Тачункой-Витко, Татанкой-Йотанкой и Махпией-Лутой, не объявляли его своим врагом и не собирались ловить или убивать его. Они дали ему беспрепятственно прийти в горы. Он мог и должен был охотиться, чтобы прокормить себя и защитить своих мустангов от хищников. Он мог и хотел регулярно обходить окрестности, чтобы убивать каждого бледнолицего пришельца. Такова была задача, которую он сам себе поставил. Единственное оставшееся у него дело. Он был теперь всего лишь воин, всего лишь сгусток твердой воли и острого ума, сложная система хорошо натренированных мышц, быстро реагирующих чувств и нервов, предназначенная для убийства, и больше ничего. Он на самом деле не был больше ни сыном – хоть и собирался раз в год видеться с отцом, – ни братом. У него не будет ни вигвама, ни жены. Жив он или умер – какое это, в сущности, имеет значение? Ненависть – бесплодное чувство. Рогатый Камень знал, что может убивать белых людей, но знал также, что они будут приходить вновь и вновь и их будет все больше и больше. Все, что он делал из ненависти, в конце концов оказывалось бесполезным. А дружба была вычеркнута из его жизни, ибо он остался один, вне каких бы то ни было союзов и общин. Какой прок в том, что он стал воином, победителем во всех состязаниях, выдержал испытание жертвы Солнцу, доказал свое превосходство над другими мужчинами?