Фрателло лжет, — подумал ДеКей. — Да, он лжет. Он сделал это, чтобы задеть меня, потому что знал, что я питаю к Апаулине интерес. Он точно лжет.

А если нет?

Фрателло сказал, что ракушку выбрала одна из швей. Это могла быть не Апаулина. Скорее всего, это не Апаулина.

И все же…

Лихорадочно дыша, ДеКей уставился на дальнюю стену. Он спрашивал себя, что может сделать, и не находил ответа. Стены будто надвигались на него. Сама комната стала его врагом, ожидающим его скорой смерти. Он хотел встать со стула, но не смог этого сделать: тело отказалось подчиняться командам мозга. Он чувствовал, что тонет, как в трясине, а сам воздух выворачивал его кости. Посреди этой борьбы с силами, пытавшимися задушить его и разорвать на части, он в ужасе звал своего отца, но из-под маски не доносилось ни звука.

Он сидел и смотрел в стену, здоровый глаз не мигал, фальшивый мерцал бесполезным золотом.

***

За городом Мэтью на своей украденной лошади проехал мимо ферм и плодородных полей кукурузы, бобов, помидоров, табака и прочих зараженных испарениями продуктов к перекрестку. Одна тропа повернула на северо-запад, а другая изогнулась на восток, он выбрал восточную, которая спускалась через участок густого леса и снова изгибалась в северо-восточном направлении.

За поясом бриджей у него был спрятан заряженный пистолет, а на левом плече был закреплен кожаный ремень, на котором висел короткий изогнутый меч в ножнах. Мэтью решил, что такое оружие лучше подходит для рубки, а не для колющих ударов. Раз уж оно помогло монгольским ордам Чингисхана завоевать большую часть Азии и Европы, оно могло сослужить хорошую службу и здесь — против одного клыкастого монстра, рожденного из кошмара короля.

Мэтью был смертельно напуган и не знал, чего ждать от этого путешествия.

Тем временем дорога все продолжалась. Небо начало окрашиваться в красный цвет, пронизанное клочьями тумана, которые висели на деревьях, подобно прогнившей ткани. Пройдя еще немного, Мэтью с растущим трепетом заметил, что некоторые деревья совершенно облысели. Похоже, чем ближе он подбирался к другой стороне острова, тем мертвее был лес. Теперь сухие остовы деревьев тянулись по обе стороны от дорожки, стволы чернели, как от огня, либо покрывались пепельно-белыми пятнами — похоже, это была какая-то ботаническая болезнь. В этой картине запустенья не пели и не летали птицы. Здесь царила тишина.

Мэтью подумал, что стоит повернуть назад во имя собственного здоровья, но любопытство подстегнуло его идти дальше, потому что лес начал отступать, уступая место красным камням с острыми краями, нагроможденным так, как будто рука великана бросала их, играя в кости. Вскоре лес полностью исчез, как и тропа. Остались только нагромождения красных и коричневых камней в причудливых образованиях, некоторые торчали из песчаной поверхности, как огромные кинжалы... а впереди красная завеса, которую можно было увидеть из города, колыхалась слева направо в пределах его поля зрения.