То, что уступивший победу человек отдал «весь» свой ум, означало, что он отдал безо всякого сожаления, не испытывая злобы по отношению к победителю и спокойно позволяя ему унести все, что он взял. Люди отдавали вещи, чтобы «на них ничего не висело», и не испытывали никакого предубеждения, которое могло стать фатальным для того, кто их получил. Хрейдмар по простоте душевной принял от богов плату за убийство его сына Отра. Позже, после того как асы обещали мир, Хрейдмар с удивлением выслушал слова Локи:

Слишком поздно Хрейдмар осознал, что золото Андвари несет погибель:

Даритель должен был произнести такие слова: «Я дарю тебе меч, чтобы ты радовался ему». В «Беовульфе» неоднократно встречаются сцены вручения подарков: «Защитник Ингвинов, / желая ратнику / удачи воинской, / отдал во вечное / владенье Беовульфу / одежды боя / и коней резвых, / воздал ему конунг / добромогучий / за труд, воителю, / казной богатой / да скакунами, / никто не скажет, / что плата нещедрая». Вручая герою кольца, Вальхтеов молвила: «Владей, о Беовульф, / себе на радость, / воитель сильный, / дарами нашими – / кольцом и запястьями, / и пусть сопутствует / тебе удача!»

Но даже если слова «владей на радость» можно толковать как «употреби на пользу», они не отражают полного значения древнего слова neotan (применять, использовать). Если его применяли по отношению к оружию, то оно означало «впитай в себя его силу и используй исходящую из нее удачу и душу, нанося сильный удар». То же самое имел в виду и норвежский король, когда подтверждал свой подарок: «Вот тебе мой меч, а с ним – и моя дружба», а позже он добавил: «Я думаю, что ему сопутствует удача, а с ней – и моя дружба».

Если вручение подарка не означало объявления о дружбе, то становилось обещанием ее. Подарок становился залогом дружбы. Англосакское слово «вед» (ved) обозначало первоначальную ценность предмета и свидетельство о том, что он одновременно являлся подарком и залогом и, более того, обещанием или договором.

Душа, передаваемая вместе с подарком, отражала, как мы уже видели, реальный ум человека или его психологическое состояние, за которым стояла целая прошлая, настоящая и будущая сила и ответственность хамингьи. И, вручая этот залог, даритель мог объяснить на словах, с каким чувством он дарит подарок, если он, конечно, владел непростым искусством правильно подбирать слова и вкладывать в них нужную хамингью. Все, что говорилось и обещалось, сохранялось и требовалось, «прикладывалось» к подарку или, как говорили на Севере, «прославлялось» в этой вещи и передавалось принимающей стороне. То, что брал в свои руки получатель, являлось «торжественным заверением» – иными словами, человек в буквальном смысле отдавал свое слово. И это позволяло выполнять обязательства, и никакие оговорки, никакие изменения обстоятельств, никакие сомнения в том, стоит ли это делать, не могли нарушить или хотя бы ослабить его. И если обещавшая сторона не выполняла своих обязательств, последствия наступали очень быстро. И только тогда, когда подлость стала считаться чисто социальным злом, отпала необходимость добавлять: «Он поставит себя вне закона».