— Хенниг! Вам удалось спасти боцмана?

Аварийная команда не отвечала.

Поднявшись с палубы, Ванн попытался сесть на свое привычное место. Он весь был усыпан острыми осколками кружки.

— Что вы наделали?

Стэдмен попытался прочесть выражение его лица. Ванн стал похож на старика, который шагнул с тротуара и оказался на оживленной улице.

— Командир, мне известно о вашем договоре с Бледсоу и Энглером.

— Во имя всего святого, о чем это вы?

— Вы вынуждали лейтенанта Скавалло подписать заведомо ложное заявление, угрожая в случае отказа натравить на нее Энглера.

— Это неслыханная ложь!

— Нет, сэр, это не ложь. Ваш разговор записан на магнитофон.. Весь до последнего слова. Вы полагали, будто находитесь в радиорубке одни.

— Вы подслушивали?

— Да, сэр. Мне не оставалось иного выхода. Теперь все кончено. Для вас, для Бледсоу. И для Энглера тоже. Уйдите достойно, помогите установить правду.

— Он блефует! — выпалил Бледсоу. — Ваше слово против его слова!

— Нет, вы ошибаетесь.

Через дверь, ведущую в гидроакустический комплекс, в центральный пост прошел боцман Браун. За ним следовали Бам-Бам Шрамм и лейтенант Хенниг с двумя матросами. Браун держал в руке две пары наручников.

— И мое слово тоже, командир, — сказал он, обращаясь к Ванну. — Я забрался в акустический тоннель. Энглер запер меня там, после чего меня проглотил океан, словно Иону. Что ж, Иона вернулся, и я тоже.

— Боцман, неужели вы могли подумать, что я имею ко всему этому хоть какое-то отношение!

— Командир, вы подвели нас на «Батон-Руже», а я, видит бог, позволил, чтобы это сошло вам с рук. Второй раз эту ошибку я не повторю.

Ванн беззвучно шевелил губами, не в силах произнести ни слова.