Марков открыл люк в центральный командный пост, и в главный механический пост ворвалась удушливая смесь пара и дыма, окутавшая пятерых моряков ядовитым, обжигающим туманом.
— Всем надеть противогазы!
Отовсюду слышались стоны и треск корпуса: ворвавшаяся вода сминала переборки, срывала двери и люки. Однако в центральном командном посту по-прежнему горел яркий свет — не аварийные лампы, а обычные люминесцентные над головой.
Увидев это, Гаспарян подумал: «Господи, Финогенов остается на своем посту!» Он обернулся к Маркову.
— Командир! Финогенов отрезан в пятом отсеке!
Марков взглянул на мигающие цифры глубиномера над рулевым постом. Как и освещение, приборы работали. Глубиномер уже показывал 52 метра.
«Байкал» скрылся с поверхности моря. Даже рубка ушла под воду. Если Финогенов остался на своем посту, он обречен.
— Я должен его найти!
Гаспарян развернулся, чтобы бежать в кормовые отсеки, но Марков буквально схватил его за шиворот.
— Нет! Тащите сюда Грачева! Мы воспользуемся спасательной капсулой!
Командир подбежал к трапу, ведущему на «балкон», поторапливая остальных.
Первым наверх поднялся Лысенко, затем Демьяненко втащил Грачева по трапу, словно куль муки. Когда ботинки старшего механика застучали по верхней палубе, Гаспарян поднял взгляд и увидел задраенный рубочный люк. «Хоть одно ты сделал правильно», — подумал он, имея в виду Федоренко.
Послышались раскаты отдаленного грома. Палуба содрогнулась. Не успев подскочить к трапу, Гаспарян уже оказался распластанным на «балконе», не вполне представляя, как он там очутился.
Марков крикнул:
— Забирайтесь в спасательную капсулу!
— И ты поторопись! Времени в обрез!
— Живо в капсулу!
Марков посмотрел в сторону кормовых отсеков. Он чувствовал, как корабль погружается все быстрее, ощущал ускорение. Послышался громкий треск, палуба содрогнулась. Марков испуганно обернулся, ожидая увидеть, что корпус раскололся.