Михайло Александрович стоял обескураженный. В отдалении стояли его люди, тревожно перешептываясь; по понуренной голове князя они догадались: беда!

— Видно, одно мне осталось — в Орду бежать, — проговорил он в раздумье, — открыть глаза царю на замыслы московские, авось поможет…

— В Орду тебе, княже, бежать непочто.

Князь вздрогнул, оглянулся. Будто из–под земли выросший, стоял за его спиной благообразный старик с узкой бородой. В сумерках князь не рассмотрел плутовских глаз его, спрятавшихся в тени косматых бровей. Михайло Александрович нахмурился:

— Кто ты таков, что запросто вступаешь в разговор с великим князем Тверским?

— Я–то гость торговый, Некомат, — это твердо, а вот, что ты великий князь Тверской, — это пока еще бабушка надвое сказала.

Князь даже задохнулся от такой дерзости, но купец и бровью не повел под грозным княжьим взглядом, от которого, бывало, трепетал тверской люд. Он шагнул вперед, мягко похлопал сухой старческой рукой по крепкой руке князя. Того аж передернуло, а старик, хоть бы малость смутился, куда там, словно и не с князем говорит, словно на торгу деловую речь держит:

— Ты не гневайся. Я правду–матку режу те не по дурости, а с умыслом. Не глупей нас татары и давно на Москву зуб точат, да, вишь беда какая, в Орде свои дядья Василии есть, такую усобицу заварили, о какой в Твери и не слыхивали. Пока сию кашу не расхлебают, Орду на Москву не подмять. Посему на Тверской стол тебе одна дорога, отсюда, из Литвы; однако полки литовские в деснице князя Ольгерда, и разжать эту десницу надо умеючи, вот эдак, — и купец с нежданной силой разнял пальцы княжей руки.

— Как ты это сделаешь, старик?

— О том толковать рано. Я человек торговый, корыстный. Сделаю, коли мне выгода будет, коли ты, князь, калитой тряхнешь, а как сделаю, то не твоя заботушка. Я петушиное слово знаю.

— Ой, старик, великий князь Литовский Ольгерд Гедеминович со князьями совета не держит, а тебя он и не выслушает! — воскликнула княгиня Ульяна.

— Как знать, матушка княгиня, как знать! — Старик низко поклонился. — Я намедни из Орды приехал, и петушиное слово мое я у ордынских кочетов подслушал.

Ульяна хотела что–то ответить, но князь Михайло ее перебил:

— Что ж, гость, давай торговаться! Мои деньги — твое дело!

— Давай, Михайло Александрович, поторгуемся, — с готовностью откликнулся купец.

2. ПО ЗАМЫСЛУ МАМАЕВУ

2. ПО ЗАМЫСЛУ МАМАЕВУ

Ломая чащу, вепрь [186] продирался вперед, окруженный псами. Вот он выскочил на поляну и на мгновение остановился, тяжело поводя боками. Внезапно зверь метнулся в сторону на ближайшую собаку, та с визгом бросилась наутек. В этот миг Ольгерд спустил тетиву, но стрела только скользнула по твердой шкуре вепря. Зверь коротко хрюкнул и нырнул в гущу леса. Псы с лаем и воем кинулись туда же. Не раздумывая, Ольгерд поскакал за ними.