— Был болящий, хватит!
— Неужто совсем зажила рана?
— Совсем не совсем, надавишь — так больно, а все же хватит!
— Вот медведище упрямый! Заладил: хватит да хватит, а того не подумал, что до весны тебе делать нечего.
— Это почему?
— Господь тебя упаси в кузню попасть! На землю просись. На земле смердам куда легше, а в кузнях — смерть. Еще мне в полбеды, я мастер, златокузнец, на всю усадьбу единственный, меня боярыня подкармливает, а в кузнях молотобойцам или там подмастерьям, прямо говорю, — смерть!
Фома с сомнением покачал головой:
— Полно, Гораздка, не все ли равно, на каком деле холку мять.
Но Горазд стоял на своем:
— Не погуби себя, Фома, просись на землю. Смерда боярыне пошто вконец разорять, ей справный мужик нужен — вот и дерет она с мужиков одну шкуру, а в кузнях с людей семь шкур сдерут и смотрят: нельзя ли осьмой поживиться. Паучиху бес попутал — торгует она боевым припасом с Ольгердом Литовским, а потому, сколько ни сработай, — все туда уйдет, и несть алчности Паучихиной ни конца, ни края.
— Ладно, поберегусь, — обещал Фома и добавил: — Я на улицу выйти хочу.
— Иди, подыши на воле, но пуще всего берегись тиуна Евдокима. Этот Змий Горыныч на сажень под землю видит, ему попадешься — вмиг поставит к мехам горн раздувать. Ты посошок возьми, будто еще совсем немощный, а меня спросят, я тебя не выдам.
— Ладно, возьму… — Фома взялся за дверную скобу, но вдруг оглянулся, постоял в раздумье и спросил: — Коли пошло у нас с тобой начистоту, так скажи, Гораздушка, почему, когда нас привезли, ты меня сам выбрал да как за родным ходил?
Горазд ответил сразу, не задумываясь, словно давно ждал этого вопроса:
— А потому, что ругал тебя Евдоким, дескать, коробчатый панцирь ты утопил.
— Ну, утопил. А тебе в том корысть какая?
— За корысть такие дела и не делают. Ты пошто его утопил?
— Чтоб ворогам не достался!
— Во, во! И я про то ж. Кабы не ты, облачился бы Ольгерд в коробчатый панцирь.
— Вишь ты каков, — сказал Фома и, толкнув дверь, вышел из избы. Несколько мгновений стоял он зажмурясь, не в силах сразу после сумрака избы вынести блеск снега, покрытого ледяной корочкой.