Витка приплыла в Палестину в 1946 году на последнем пароходе, которому британцы разрешили причалить здесь; вскоре она поселилась в кибуце Эйн-ха-Хореш, в доме, находившемся в двадцати ярдах от Ружкиного. Несмотря на короткую послевоенную размолвку, Ружка и Витка бо́льшую часть своей взрослой жизни провели вместе, и дети их выросли вместе. Ружка, бывшая замужем за австрийцем, совершившим алию еще до войны, была первой, кто узнал о беременности Витки. Тогда, в лесу, у них всех прекратились месячные, и они думали, что стали бесплодными. То, что они способны иметь детей, стало для них потрясающим сюрпризом.

Зельда с мужем Санкой, лесным партизаном, тоже приехали в Палестину. Они решили не вступать в кибуц, а поселились в Нетанье, потом переехали в Тель-Авив. У Зельды было двое детей, и она настояла на том, чтобы они знали историю Холокоста, вопреки желанию Санки держать их в неведении[966]. Зельда вернулась к своей довоенной специальности – работала учительницей в детском саду. А еще она открыла кулинарию в центре Тель-Авива[967]. От бойца-антифашиста – к сэндвичам. Не такая уж редкая траектория для тех, кто выжил.

Ружка и Витка, однако, работали в кибуце, сначала на полевых работах, оказавшихся для них чрезвычайно эффективной катартической терапией. Потом Ружка стала воспитательницей и секретарем кибуца. Со временем у них появились и другие занятия. Ружке не позволили учиться, поскольку кибуц хотел в первую очередь «перевоспитать» всех выживших после Катастрофы, но в конечном итоге они с Аббой основали «Морешет»[968], центр под эгидой «Юного стража» по изучению Холокоста и Сопротивления, – в противовес «Дому борцов гетто», который ставил целью изучение войны в разных ее аспектах, в том числе делая упор на роль женщин, а также на совокупность всех сторон динамичной жизни евреев в Польше до 1939 года[969]. Возглавила «Морешет» Ружка. Редактор, писатель, активистка, историк, она умела глубоко проникнуться чувствами другого человека, подбодрить и дать совет. Ружка много лет болела, но скрывала свою болезнь даже от домашних. Менее чем через год после ухода Аббы, в 1988 году, и она скончалась от рака. Один из трех детей Ружки, Йонат, преподаватель старшей школы, начал работать в «Морешете», продолжив «семейное дело».

Витка, составлявшая спокойный фон для бурной общественной жизни мужа, свой пыл направила в другое русло. В отличие от Аббы и Ружки, она никогда не говорила о своем прошлом[970] и конечно о своих ранних годах в Польше. Когда ее первому ребенку исполнилось три года, у Витки развился туберкулез. Врач сообщил, что жить ей осталось четыре месяца, но она ему возразила: «Я выживу»[971]. И выжила. Почти два года она провела в изоляции, не имея возможности вблизи видеть сына. В период реабилитации записалась на заочные курсы истории, английского и французского. И хотя ей запретили иметь еще детей, она через несколько лет родила дочь. Это тоже было сопряжено с трудностями: ей не разрешили кормить девочку грудью и находиться в непосредственной близости к ней из опасения заразить.