В 1945 году Бэля с группой девочек эмигрировала в Палестину, где вышла замуж за Хайма, того самого интервьюировавшего ее журналиста; они взяли звучавшую более по-израильски фамилию Яаари и вырастили двоих детей. Несмотря на давнюю причастность к «Свободе», Бэля никогда не ощущала тесной связи с подпольщиками и догадывалась, что «Дом борцов гетто» – закрытое сообщество. Она держала свои воспоминания при себе – но никогда ничего не забывала.

Однажды с Бэлей связалась Бронка Клибанская, одна из бывших белостокских курьеров, работавшая в Яд Вашеме. В гетто у Бронки были романтические отношения с Мордехаем Тененбаумом, женихом убитой впоследствии Тэмы. Бронка спрятала собранный им архив Белостокского гетто, и он же отдал ей для сохранности принадлежавшую Тэме фотографию с рождественской вечеринки в гестапо, на которой запечатлены Бэля, Лонка и Тэма. Теперь Бронка хотела отдать ее Бэле. Эту память об их героической молодости Бэля держала на тумбочке возле кровати до конца жизни[955].

Когда в 1990 году «Дом борцов гетто» обратился к Бэле с предложением опубликовать ее мемуары сорокапятилетней давности, та поначалу отказалась – боялась снова окунуться в жуткие воспоминания. Но в конце концов согласилась – ради невинных и отважных, которые не дожили. Она решила сделать это ради Лонки, которая на смертном одре попросила ее об этом. Ради своих благополучно живущих детей и внуков, ради грядущих поколений.

Сын Бэли Йоэль описывал[956] мать как чрезвычайно скромную, не считавшую себя героиней женщину, никогда не требовавшую репараций и признания; партизанскую медаль в 1990 году она получила лишь потому, что Йоэль подготовил документы от ее имени. Ее же саму терзало чувство вины за то, что она не сумела спасти свою семью. Как многие бойцы, для которых быть человеком и помогать тем, кому повезло меньше, было превыше всего, Бэля посвятила жизнь помощи бедным и больным: в качестве волонтера работала в больницах с незрячими. (Анна Хейлман в Канаде стала социальным работником в Обществе помощи детям[957], организовывала акции давления на правительство в связи с гуманитарной катастрофой в Дарфуре[958].) Если муж Бэли был интеллектуалом, то она – человеком практичным и общественным, у нее были десятки подруг. «Каждый раз, сев в автобус, – шутил ее сын, – она выходила из него с новым телефонным номером»[959]. На склоне жизни она предпочла дом престарелых, чтобы никого не обременять. После восьмидесяти страстно полюбила поэзию и театр. Бэля была оптимисткой, никогда не теряла надежды и проявляла большую изобретательность.