Захария сбили с ног, но он тотчас поднялся и, мгновенно сообразив, в чем беда, одним махом пересек палубу, вскарабкался, цепляясь за обрывки снастей, на пенек мачты и складным ножом, который всегда носил с собой, покромсал путаницу канатов, позволив ветру унести взбесившуюся рею.
Спрыгнув на палубу, он сразу подумал о Раджу, которого нашел распростертым у шпигатов правого борта, оглушенного, но живого и невредимого.
– Ты цел, малыш?
– Да, сэр.
– Умничка.
Вокруг царил кошмар: на палубе тела погибших и раненых, вой ветра, вопли мальчишек-музыкантов, людская давка у люка.
На квартердеке насквозь промокшие капитан Ми и субалтерны старались удержаться на ногах. При виде их Захарий вскипел и, сложив ладони рупором, крикнул:
– Так что там насчет собаки и ветра, сэр?
Капитан ожег его взглядом и отвернулся, притворившись, что не расслышал вопроса.
Через час-другой буря стихла, но пошлина ее, взысканная с “Лани” в минуты после удара молнии, была чрезвычайно высока: уйма раненых и пятеро погибших – два пушкаря, подручный аптекаря, туземный фельдшер и оружейник. На закате их тела были преданы морю.
Мальчишкам-музыкантам досталось изрядно. Дики попал в число немногих флейтистов, избежавших увечий, но вот прочие серьезно пострадали в давке перед люком. Один парнишка упал с трапа и сломал бедро, другого чуть не затоптали, в нескольких местах переломав ему ноги.
Злосчастье не пощадило даже ротного пандита – ошалевшая рея ударила его в грудь, размозжив ребра. Корабельный лазарет не вместил всех пострадавших, носилки с ранеными стояли в чуланах и проходах квартердека.
Сипаи, еще до бури укрывшиеся в трюме, остались невредимы, удар непогоды пришелся по обозникам и ласкарам. Однако все понимали, что стихия выставила бы счет куда больше, если б не сноровка и самообладание Захария. Благодарность ему была столь велика, что краешком задела и Раджу. Он вдруг оказался в центре внимания музыкантов, и от непривычности этого у него даже слегка кружилась голова. Превознося своего хозяина, Раджу пространно живописал его подвиги на борту “Ибиса”.
– А ты не врешь, мля? – усомнился Дики. – Он и вправду угодил в бунт на корабле?
– Чего я вру-то? Дело о беспорядках на “Ибисе” разбирали в суде. О том писали все газеты.