Командиром был майор Пратт, офицер Королевского ирландского полка. По его приказу первой выступила тяжелая артиллерия: по дороге, что вела к вершине второго холма, орудийные расчеты тащили две шестифунтовые пушки и огромную двадцатичетырехфунтовую гаубицу. Следом двигались морские пехотинцы и мадрасские сипаи. Бенгальские волонтеры замыкали строй.

Флейтисты и барабанщики шли группой в середине колонны, с обеих сторон прикрытые сипаями. Пыль от марширующих ног летела им прямо в лицо, и Раджу, растерявшись, смазал несколько нот, но только Дики это заметил. Он ухмыльнулся и подмигнул, что весьма помогло Раджу прийти в себя. В животе перестало екать, и он сосредоточился на том, чтобы согласовать свой шаг с перебором клапанов и удержать верную дистанцию от впереди идущего флейтиста. Поглощенный этим, он даже не услышал отдаленной канонады, и лишь толчок Дики привлек к ней внимание.

Капитан Ми и Кесри возглавляли свою роту. Едва она достигла гребня, как пушки на противоположном холме открыли огонь. Однако ядра падали с большим недолетом, искать убежища не было нужды.

Внимательно изучив линию неприятельской обороны, Кесри тотчас углядел ее многочисленные изъяны: пусть недавно возведенные укрепления были высоки и крепки, но строили их по старинке. Они тянулись сплошняком, точно театральный занавес, и не имели выступов, позволяющих вести перекрестный огонь, отражая фланговые атаки. От передового заграждения, представлявшего собою забор из заточенных кольев, тоже веяло древностью; сипаи, хорошо с ним знакомые, прозвали его “бамбуковой загородкой”, а офицеры – “фризской лошадкой”[91].

Пока Кесри и капитан Ми обозревали оборону противника, огонь форта стал плотнее, но по-прежнему был неэффективен – ядра врезались в склон холма, вздымая земляные фонтаны. Ротные артиллеристы могли неспешно заняться делом – смонтировать пушки и гаубицу.

По команде капитана бомбардиры и пушкари приступили к сборке орудий. Силач Маддоу, как обычно, притащил два лафетных колеса и, сбросив их с плеч, присоединился к заряжающим, уже стоявшим с ядрами наготове.

Пала тишина, расчеты ждали команды “огонь”. И вот по цепи пронесся гулкий крик, бомбардиры поднесли горящие фитили к запальным отверстиям. Пушки оглушительно рявкнули и полыхнули огнем, окутав холм черным дымом.

Тем временем “Куин” и “Немезида” подошли к бастионам на расстояние выстрела. На одном судне исторгло пламя огромное шестидесятивосьмифунтовое рыло, на другом гавкнули пушки на вертлюгах, стрелявшие картечью, мощным средством поражения живой силы – при выстреле жестянки, начиненные мушкетными пулями, взрывались, осыпая смертоносным градом все вокруг.