Пароход изменился с тех пор, как Нил его видел последний раз: на боковинах носа сияли свежей краской два больших глаза, исполненных в азиатской манере. Казалось невероятным, что сей знакомый символ выглядит столь зловеще и угрожающе.

Разглядывая “Немезиду”, Джоду так насупился, что его рассеченная бровь сошлась с другой в одну линию.

– Вон там у него котлы, – сказал он, показав в основание дымовой трубы. – Если туда шарахнуть, ему каюк.

Пароходные пушки на вертлюгах пришли в движение: одна развернулась к форту, другая к “Кембриджу”. Внезапно тишину разорвал орудийный гром, и было не ясно, кто выстрелил первым, но уже через секунду пароход и форт обменялись залпами.

“Кембридж” выжидал, когда пароход подойдет на расстояние выстрела. Но вот прозвучала команда “к бою”, и Нил вместе со своим расчетом бросился к станинам лафета. Разом навалившись, они подкатили пушку к фальшборту, дуло ее выглянуло из бойницы. Глядя через ствол, Джоду наводил орудие на цель, остальные, вооружившись ломами, исполняли его команды.

Покончив с прицеливанием, Джоду подставил колоду под ствол, зафиксировав его положение. Затем взмахом отогнал бойцов и поднес горящий фитиль к запальному отверстию.

Лишь за мгновенье до выстрела Нил сообразил, что “Немезида” тоже открыла огонь, и свист над его головой издает шрапнель, пущенная с парохода. Восьмифунтовая пушка рявкнула и в откате отпрыгнула назад, но ее удержали брюк-стропы, притороченные к рымам лафета.

Теперь думать о чем-либо еще, кроме перезарядки пушки, было некогда. Окунув банник в ведро с морской водой, Нил сунул его в дуло, гася тлеющие остатки прежнего заряда. Затем ласкар Чхоту Миан, “пороховая мартышка”, вложил новый зарядный картуз и забил его пыжом. Банник утрамбовал все это вплоть до пороховой камеры, после чего заряжающий втолкнул ядро в ствол, потом вновь трамбовка и еще один пыж.

На сей раз Джоду целился долго и тщательно. Он скинул рубаху, обнажив мускулистый, блестящий от пота загорелый торс, и с помощью лома сноровисто начал придавать стволу нужный наклон, то и дело слегка его подправляя.

– Куда ты целишься? – спросил Нил.

– В машину, куда ж еще? – буркнул Джоду.

Прошептав молитву, он поджег запал и отскочил в сторону.

В следующее мгновенье “Немезиду” качнуло, и в том месте палубы, под которым предполагалось машинное отделение, появилась зазубренная пробоина.

– Есть! – заорал Джоду. – Легечхе, попали!

Изумленные пушкари возликовали, боясь поверить в свою удачу, однако через минуту огромные лопасти пароходных колес завращались, извещая, что судно лишь повреждено и вполне способно передвигаться.