– Не спешите с выводами, капитан. – Захарий сообразил, что зашел не с того конца, но у него еще имелись козыри в рукаве.

– Заткнись, козел сраный! Ты что, за дурака меня держишь? А то я не знаю ваших махинаций!

Капитанское лицо с рубленым подбородком перекосилось от злости, он сжал кулаки. Захарий отшатнулся, упершись спиной в переборку.

– Позвольте напомнить, капитан, что вы на моем судне. Держите себя в руках.

Губы Ми искривились в презрительной усмешке:

– Не бойся, держу, иначе ты бы уже валялся с разбитой мордой. Но для такого говнюка этого слишком мало, я врежу тебе покрепче.

– Каким же это образом, позвольте узнать?

– Уделаю тебя нахер! Я доложу наверх о твоей хитрожопости, чтоб ты больше ни к кому не сунулся со своей херней! На совести этакой мрази, как ты, бессчетно смертей, ты и твоя братия угробили наших солдат больше, чем китайцы! Я тебя насквозь вижу, сучий ты потрох!

Поток брани подействовал, точно холодный душ – Захарий ничуть не испугался, и только мысль его заработала быстрее. Теперь он знал определенно, чем прижать капитана.

– Что ж, поступайте, как вам угодно. – Захарий криво усмехнулся. – Только сперва спросите себя: что наше общество считает бо́льшим преступлением – мздоимство или супружескую неверность?

Ми растерянно моргнул.

– Ты это к чему?

Улыбка Захария стала шире, и он, смакуя каждое слово, произнес:

– К тому, капитан, что вы потеряете гораздо больше, чем я, а уж про миссис… – Захарий выдержал театральную паузу и закончил: —…Бернэм нечего и говорить.

Капитан замер, а в следующую секунду кулак его впечатался в челюсть Захария. Тот покачнулся и, подкошенный краем койки, рухнул на смятые простыни. Во рту его возник металлический привкус крови, но боль в занывшей скуле подсказала, как развить преимущество, которым одарил вышедший из себя капитан.

Потирая челюсть, Захарий изобразил улыбку.

– Миссис Бернэм, наверное, потратит уйму времени, прежде чем сумеет натянуть чехольчик на этакого бугая.

Он получил несказанное удовольствие, когда капитан пошатнулся, словно сам нарвался на хук правой, и его ошеломленное, грубой лепки лицо стало почти комичным.

– Да уж, в этом она ловка. – Захарий растягивал слова, наслаждаясь беспомощностью противника, а пульсирующая боль в скуле только усиливала его злорадство. – Я навеки запомнил тот первый раз.

Капитан вдруг метнулся к нему и схватил за грудки. Захарий рассмеялся: