Расстроенный его столь резким уходом, Кесри прокручивал в голове последние слова капитана, и они все больше его тревожили. Беспомощный калека, он старался найти способ предотвратить возможное несчастье. Может, обратиться к кому-нибудь из офицеров? Но вряд ли кто ему поверит, если только не выложить всю правду о капитане и миссис Бернэм, что совершенно невозможно. Пожалуй, его сочтут вруном – откуда все это известно простому хавильдару?

Вернулся Маддоу.

– Ты знал о смерти Бернэм-мемсаиб? – спросил Кесри.

– Да, слышал.

– Почему же не сказал мне?

– Я думал, скажу позже, Кесри-джи. Как вы узнали?

– Приходил каптан-саиб…

Если б не мучительная фантомная боль, Кесри отказался бы от медикаментов. Предчувствие дурного было столь острым, что лучше бы ему не спать. Но к ночи он не вытерпел, принял дозу морфия и, одурманенный, провалился в глубокий сон, от которого через пару часов его пробудил Маддоу.

– Кесри-джи! – Великан тряс его за плечо. – Проснитесь!

– Каа хорахелба, что стряслось?

– Понимаете… Ми-саиб…

Кесри сел в кровати и протер глаза, пытаясь разогнать дурман.

– Что с ним?

– Несчастье. Каптан-саиб чистил пистолет. И тот выстрелил.

– Как он? Рана тяжелая?

– Он убит, Кесри-джи.

Цепляясь за руку великана, Кесри попытался выбраться из постели.

– Помоги встать. Мне надо к нему. Я хочу его видеть.

Костыль он еще не освоил, а потому обхватил Маддоу за плечи и запрыгал к офицерским палаткам, где суетились караульные и денщики.