– Дайте мне дождевик, каптан-саиб! – крикнул он. – Я попробую один фокус – может, получится.
Вместе с Маддоу он соорудил подобие палатки из двух дождевиков. Потом выковырнул отсыревший заряд из своего ружья и попросил великана раздобыть сухие тряпицы. Тот снял тюрбан и с его изнанки оторвал несколько кусков ткани, не успевшей промокнуть. Скрутив их в жгуты, Кесри насухо протер ствол и ружейный замок. Затем позвал капитана и сказал, чтобы тот попытался выстрелить, укрывшись дождевиком.
Чуть погодя щелкнул выстрел, послышались испуганные вскрики. Капитан просунулся в палатку:
– Что ж, на время это их отпугнет. Повторить сможешь, хавильдар?
– Уже сделано, каптан-саиб.
Кесри передал мушкет капитану, и тут вдали грохнул выстрел, следом другой.
– Это капсюльные ружья! – вскинулся Кесри.
– Точно! – возликовал капитан. – Камеронианцы! Они услыхали наш выстрел!
Поняв, что помощь близка, Кесри позволил себе расслабиться. Когда подошли камеронианцы, он был без сознания.
Мой дорогой Захарий,
Пишу в спешке…
Я не знаю, каким поступком или какими словами убедить тебя, что я не желала причинить тебе боль. Если порой я была бессердечной и капризной, то лишь потому, что понимала: лучшим выражением моей любви станет предоставленная тебе свобода для поиска своего пути в жизни. Ты же знаешь, я глупое, суетное и несчастное создание, и я хотела избавить тебя от бед и позора, которые навлекала на всех, кого любила. Но и в этом своем стремлении я была глупа и суетна, лишь теперь я понимаю, что есть только один действенный способ отпустить тебя на свободу…
На прощанье прошу об одном: позаботься о Полетт, чьи надежды на счастье я тоже порушила. Ты уже крепко стоишь на ногах и, несомненно, добьешься большого успеха, а вот ей придется несладко. Если хоть что-нибудь я для тебя значу, ты исполнишь то, что не успела я: загладишь мою вину.
Я надеюсь, что когда-нибудь ты простишь себя и женщину, которой злосчастная судьба предначертала быть
Твоей Кэти.