Это был первый пробный шар со стороны Гучкова. Между ними началась переписка сначала между Алексеевым и Родзянко, в которой Алексеев жалуется, что в армии все плохо, а затем между Алексеевым и Гучковым. Императрица узнала о переписке Алексеева с оппозиционерами Родзянко и Гучковым и написала царю в Ставку 18 сентября 1916 года: «Теперь идет переписка между Алексеевым и этим негодяем Гучковым, и он пичкает его всякими гнусностями, предупреди его, тот такой умный негодяй».

Для царя это было неожиданностью. Он вызвал к себе Алексеева и спросил его, переписывается ли он с Гучковым. Алексеев ответил: «Нет, не переписываюсь». Алексеев страшился создавшегося положения, колебался и даже пытаться отказаться от своего участия в заговоре. Его отъезд в Крым похож на бегств…

Он передал исполнение своих обязанностей генералу Гурко. В ходе передачи дел генералы вели долгий разговор. В Ставке считали, что «если Гурко не удастся повлиять на Государя, примет против него какие-то решительные меры». О деталях планов заговорщиков подробно знал генерал Деникин.

Родзянко в книге «Крушение империи» пишет, что в январе 1917 года, то есть за месяц до роковых событий, произошла встреча думцев, во главе с Родзянко, и генералом Крымовым, доверенным лицом Алексеева. Целью этой встречи была просьба Крымова «дать ему возможность неофициальным путем осветить членам Думы катастрофическое положение армии и ее настроения».

Крымов ответил: «Настроение в армии такое, что все с радостью будут приветствовать известие о перевороте. Переворот неизбежен, и на фронте это чувствуют. Если вы решитесь на эту крайнюю меру, то мы вас поддержим. Времени терять нельзя». Его поддержал Брусилов: «Если придется выбирать между Царем и Россией – я пойду за Россией». Историк О. А. Платонов пишет, что Крымов «предлагал осуществить убийство Царя на военном смотру в марте 1917 года».

Другим важным фактом, обеспечившим успех государственного переворота, стал «хлебный бунт» в Петрограде. Ведущие заводы Петрограда находились в руках генерала Маниковского, в том числе самый крупный и самый революционный завод столицы.

На фронте постоянно испытывали нехватку снарядов, но к 1917 году на складах находилось 30 млн снарядов – столько же было истрачено за всю войну с 1914 по 1916 год. Если учесть, что начальник Главного артиллерийского управления Маниковский был масоном и сподвижником Керенского, то ситуация становится очевидной.

О роли в заговоре против императора генерала М. Д. Бонч-Бруевича становится понятно из его воспоминаний: «По многим намекам и высказываниям я мог догадаться, что к заговору против последнего царя, или по крайней мере к людям, сочувствующим заговору, принадлежат даже такие видные генералы, как Алексеев, Брусилов и Рузский. В связи с этими заговорами называли и генерала Крымова, командовавшего конным корпусом. Поговаривали, что к заговорщикам примыкают члены Государственной Думы. О заговоре, наконец, были осведомлены Палеолог и Джордж Бьюкенен».