Сидя в машине, Остапенко видел те же самые холмы, что и я, и тот же дом у дороги. Только ему он, наверное, не казался одиноким. А подальше — у подошвы холма — обвалившаяся землянка. Там Остапенко и его товарищи жили лет восемь назад и сами себя называли верхолазами, потому что зимой часто заметало выход и выбираться приходилось через крышу.

Они тогда в Тастау бурили, и очень им хотелось верить, что все мучения — не зря, мучения со скальным грунтом, который даже приезжая комиссия отнесла к двенадцатой категории трудности. И как же ошарашило их распоряжение Алма-Аты: работы свернуть, поскольку нет серьезных оснований считать, что запасы руды в Саяке и на прилегающих участках вроде Тастау могут иметь промышленное значение. И уже по следам этого распоряжения новое указание: буровые станки и вообще все оборудование партии передать Четыр-Кулю.

— Какой дурак изобрел радио! — зло скомкал радиограмму тогдашний начальник партии Султан Кузембаев.

Похоронить Саяк? Он не мог и не хотел примириться с этим.

Точно так же не хотели, не могли и главный геолог Георгий Бурдуков, и Остапенко тоже, рядовой геолог в то время, — словом, никто из всей многочисленной партии.

Почти неизбежно в рассказах о разведчиках недр присутствует романтика нехоженых дальних троп, светят костры и раскидывается звездный шатер неба… И еще — решительное преодоление трудностей, что ставит на их пути недружелюбная природа, стерегущая свои клады. Во всем этом нет ничего неправдоподобного или надуманного. В том же Саяке каждому, кто станет знакомиться с его историей, непременно назовут имя геолога Гапановича, погибшего здесь в середине тридцатых годов.

Но вот двадцать с лишним лет спустя саякцам легче было бы, скажем, прошагать под палящим солнцем, без воды полсотни километров или в жгучий буран пробираться на скважину, чем сообща сочинять очередную маловразумительную отговорку, почему не демонтируются буровые станки, почему оборудование до сих пор не отправляется в Четыр-Куль.

Скважины бурились почти что контрабандой. Может, покажет себя та, которую вот-вот заканчивает Данила Журавлев? Или Кусаин Кабылбаев даст долгожданный результат? Или Каньят Шукенов, или братья Федор и Егор Сомовы поднимут такой керн, что начальство схватится за голову и скажет: вот молодцы, не послушались нас!..

Однако молодцами их пока никто не называл. Нарушая сроки, нарушая все приказы и предписания, обрастая строгими и строжайшими предупреждениями и выговорами, каждый рассчитывал на силу известной пословицы, по которой — не принято судить победителей.