– Беатриса! – послышался женский голос с замкового двора.

Я и ухом не повел, но Беатриса напряглась и отстранилась, прислушиваясь.

Охваченный пылом, я попытался снова поцеловать ее.

– Прекрати, Руфус!

Она уже поправляла платье.

– Беатриса!

Я правильно сделал, что урвал последний поцелуй, прежде чем девушка откликнулась на зов. Пообещав увидеться с ней на следующий день, я отправился на поиски де Дрюна и Овейна, а также фляги вина. Оба приятеля беспощадно вышучивали меня, но я принимал насмешки без обид и к тому же мог с успехом огрызаться благодаря их частым визитам в бордель поблизости от замка.

Оказалось, это была последняя наша встреча с Беатрисой на много дней вперед. На следующее утро меня вызвал королевский майордом, вручил письмо и велел скакать в Париж, чтобы передать его Ричарду.

– Лично ему в руки, – несколько раз повторил майордом.

Получив охрану в лице де Дрюна и еще двух солдат – Овейн загрустил оттого, что ему не разрешили поехать с нами, – я тут же отправился в путь.

Всю дорогу мы только и говорили, что о содержимом свитка из тонкого пергамента. Ну, еще о Беатрисе.

Со времени отъезда Ричарда в июне слухи при королевском дворе бурлили, словно водовороты в бурной реке. Герцог поклялся Филиппу в верности и принес оммаж. Эти двое быстро стали друзьями и даже делят постель. Он никогда не вернется, разве только вместе с Филиппом во главе войска, идущего против короля.

Я не питал никакой враждебности к Генриху, познакомившись со множеством его людей в Анжере, но оставался человеком Ричарда. Если он меня примет, я пойду за ним, куда бы он ни повел.

Французский двор оказался еще роскошнее, чем у Генриха. На стенах висели богато расшитые гобелены, через застекленные окна лился дневной свет. Огромный посудный шкаф при входе в большой зал был от верха до низа уставлен серебряной утварью, на каждом оконном сиденье лежали подушки. Пол был устлан смесью сладкого тростника и свежей травы, наполнявшей воздух благоуханием.

Я проследовал за майордомом через комнаты, полные народа, не обращая внимания на любопытные взгляды придворных, и нашел Ричарда сидящим за столом вместе с французским королем. Перед тем как обо мне доложили, я успел дружески кивнуть Филипу и Луи – и немного изучить герцога. Его вид меня порадовал. Исчезли признаки усталости, избороздившие его лицо за время мятежа и в дни, предшествовавшие перемирию в Шатору. Мой хозяин выглядел здоровым, даже счастливым.

Куда менее приятно было видеть рядом с ним Фиц-Алдельма.

Разумеется, этот змей заметил меня первым и зашептал Ричарду на ухо.