Оставалась непредсказуемая, некогда юная, но по-прежнему злая злюка. Под присмотром Номбеко, но тем не менее.

Вся троица еще стояла у входа в отель, когда позвонила референт премьера и сообщила, что костюм и новые туфли ожидают его в правительственной канцелярии. Кроме того, из штаба китайской делегации поступило неприятное известие. Накануне переводчик председателя крайне неудачно прищемил себе руку дверью, и его только что прооперировали в Каролинском госпитале по поводу размозженного большого пальца и перелома четырех остальных. Председатель попросил своих сотрудников поинтересоваться, нет ли у господина премьер-министра достойного решения проблемы с переводчиком на утренней встрече и последующем завтраке? Не имел ли председатель в виду ту темнокожую женщину, с которой она встречалась возле дворца? Не знает ли в таком случае господин премьер-министр, как ее найти?

Да, господин премьер-министр это знал. Он попросил референтку минутку подождать и повернулся к Номбеко:

– Не могла бы фрекен Номбеко присутствовать на утренней встрече между мной и председателем Китайской Народной Республики? Потому что переводчик председателя лежит в больнице.

– И причитает, что умирает? – спросила Номбеко.

И добавила, не дожидаясь, пока премьер переспросит, что она имела в виду:

– О чем речь! Конечно смогу. Но как нам быть с машиной, бомбой и Селестиной?

Оставить Селестину наедине с машиной и бомбой на несколько часов… В этом не было ничего хорошего. Первой мыслью Номбеко было взять Селестинины наручники и приковать ее к рулю. Но следующая оказалась лучше. Она сбегала в сьют и вскоре вернулась.

– Твой бойфренд прикован к дивану, на котором сейчас так роскошно храпит. Попробуй только устроить какую-нибудь глупость с машиной и бомбой, пока мы с премьер-министром встречаемся с председателем Китая, и я выброшу ключи от наручников в залив Нюбрувикен.

Селестина фыркнула в ответ.

Премьер-министр Райнфельдт позвонил двум своим охранникам, попросил их прибыть к «Гранду» и забрать его и Номбеко на машине с как можно более темными стеклами. Селестине было велено выйти из кабины на первой же парковке и ждать снаружи, пока с ней не свяжутся – он сам или Номбеко. Это всего несколько часов, пообещал премьер-министр, чье терпение было на исходе, потому что вчерашний день все еще длился и кончаться не собирался.

Глава 23 О рассерженном главнокомандующем и о женщине, которая поет

Глава 23

О рассерженном главнокомандующем и о женщине, которая поет

Фредрик Райнфельдт с бутербродом в одной руке и чашкой тройного эспрессо в другой уселся в свое кресло в кабинете. Он только что преобразился – принял душ и облачился в костюм и туфли без глины. В другом кресле сидела его южноафриканская китайская переводчица с чашкой шведского чая в руке. В той же одежде, что и вчера. Впрочем, на картофельное поле она не ходила.