Люди на мостике не спускали с Николаса глаз, однако даже с расстояния в двадцать футов его слова тонули в ураганном реве, и он не мог объяснить им, в чем дело.

Первым сообразил один из матросов. Он оторвался от штурманского стола и, перебирая руками, добрался до Николаса.

— Молодец! — Ник подхватил его под локоть, помогая устоять на месте.

Нос «Золотого рассвета» подкинуло очередным могучим валом, корма провалилась под ногами, и они кубарем скатились в распахнувшиеся двери. Во время спуска их мотало по стальному гробу лифтовой кабинки, и даже в глубоких недрах танкера приходилось надрывать голос.

— Буксирный канат! — прокричал Николас на ухо напарнику. — Проверим буксирный канат!

Выбравшись из лифта, они по центральному проходу достигли выхода на главную палубу, однако, когда Николас попытался открыть двустворчатую дверь штормового тамбура, у него ничего не вышло — давление ветра было слишком сильным.

— Помоги! — крикнул он матросу, и они навалились всем своим весом.

Едва показалась крошечная щель, внутреннее разрежение мгновенно заполнилось воздухом, шквальный порыв ударил по трехдюймовым створкам красного дерева и без малейших усилий сорвал их с петель, швырнув в темноту, подобно небрежно сброшенной паре игральных карт. Ветер выхватил мужчин из дверного проема и распластал по палубе, где ледяной потоп принялся терзать их лица под стать размолотым стеклянным осколкам.

Николаса потащило по настилу, и он ударился о кормовую леерную стойку с такой силой, что ему всерьез показалось, будто раздавлена грудная клетка. Ничего не видя, давясь соленой водой, он лежал у борта, беспомощный, как младенец, едва-едва различая доносившиеся тонкоголосые вопли. Встряхнувшись от этого звука, Николас медленно подтянул под себя колени и привстал, отчаянно цепляясь за леер.

Где-то за бортом голосил матрос, но добраться до него можно было только на четвереньках, придерживаясь за натянутые штормовые тросики. Часть леерного ограждения была сорвана и свешивалась наружу — за нее-то и уцепился несчастный. Подхваченный ветром, матрос, должно быть, всем своим весом угодил на релинг, снес его и теперь висел, зацепившись одной, согнутой в локте рукой, потому что другую руку ему вывернуло в плечевом суставе и она болталась по ветру в каком-то безумном приветствии. Матрос увидел Николаса и еще шире разинул вопящий рот, где виднелись пеньки сколотых передних зубов, перемазанные багрянцем, словно он только что сжевал полгорсти черной смородины.

Ник лег на живот и протянул ему руку, но в этот миг налетел еще один сильный шквал и выдернул поврежденную секцию ограждения из борта — вместе с вцепившимся в нее человеком. Они мигом исчезли в слепящей белой мгле.