Лодка едва двигалась по ровному морю. Восемь мужчин и три женщины растянулись в ее тяжелом корпусе. Мужчины были раздеты до пояса, а платья женщин порваны до самых пределов скромности. Четыре весла без особой уверенности ныряли в стеклянную воду. Скоро они остановятся, потому что уже давно поняли, что нет никакого смысла пытаться грести в такую жару.

На безоблачном небе сияло солнце. В тот год муссоны были очень слабыми. Бури, которые предвещали это, пришли по расписанию, но не дождь, который обычно следовал за ними. В глубине страны крестьяне будут скрести сухую землю и молиться, чтобы дожить до следующего сезона. Сидя в лодке, они не знали, увидят ли они следующую неделю.

С десяти лет Агнес всю свою жизнь прожила в Индии. Мягкие холмы и мягкий дождь ее родного Йоркшира были воспоминаниями настолько далекими, что они могли бы быть сном. Она пережила больше двадцати лет – двадцать лихорадочных муссонов, двадцать жарких летних дней, когда жара, казалось, сжигала ее кости. Она родила пятерых детей и похоронила каждого в возрасте до трех лет. Она знала, что такое трудности.

Но ничто в ее жизни не могло сравниться с этим. Она провела три недели, теснясь с десятью другими людьми в тридцатифутовой лодке, так тяжело нагруженной, что планшир едва пробивал воду. Здесь не было ни укрытия, ни уединения. После того как первые муссонные бури миновали, Ли - боцман "Пустельги" - соорудил на корме кусок парусины в качестве ширмы для скромности, а другой - в качестве навеса. Но тут из ниоткуда налетел еще один шторм и сорвал их вместе с мачтой и парусом. После этого у них не было иного выбора, кроме как проводить долгие дни на веслах. Когда Агнес не нянчилась с Сарой, наступала ее очередь, пока ее руки не становились такими же мозолистыми, как у любого дегтярника.

- ‘Я должна помочь грести, - запротестовала Сара в то утро. Ее лихорадка прошла, и она могла сидеть, хотя все еще была очень слаба.

- Чепуха, - сказала Агнес. - ‘В твоем положении ты не смогла бы поднять весло.’

- ‘Но это покажет мужчинам, что я ценю то, что они делают. Все остальные занимают очередь.’

- ‘Не все, - сказала Агнес. Она бросила мрачный взгляд на Лидию Фой, которая сидела на носу лодки с сейфами Компании. Киффен сидел рядом с ней, напустив на себя командный вид. Даже по тесным меркам лодки они были неразлучны, тесно прижавшись друг к другу под зонтиком, который Лидия отказывалась делить.

- Мужчины знают, как ты о них заботишься, - сказала Агнес Саре. - Все, чего они хотят, - это доставить тебя в безопасную гавань.’