– Что ты мне скажешь? – сказала она, подходя к нему. – Мне говорили, что у тебя была охота вернуться в Литву?

– Сам не знаю, – тихим голосом произнёс Талвощ и вздохнул. – У меня есть просьба к вашей королевской светлости.

– Я рада бы тебе её, не слушая даже, исполнить, – отозвалась Анна.

Литвин немного подумал, точно ему тяжело было объясняться.

– Вашему королевскому высочеству известно, – сказал он после раздумья, – как давно и верно я люблю Заглобянку. Не посчастливилось мне с ней! Такая была воля Божья! Благодаря опеке вашего королевского высочества, к панне Дороте возвращается здоровье. Хоть я её не вижу, потому что знаю, что вид мой удовольствия бы ей не доставил, я знаю от других, что чувствует себя лучше.

Анна пожала плечами.

– А! Мой Талвощ, – сказала она, – жизнь действительно сохранилась, но что с ней бедной стало! Как изменилась в лице и в душе, какая униженная и измученная, этого людской язык не выговорит.

– Всё же, – начал литвин, – я по-прежнему привязан к ней и как раз милости и посредничества пришёл просить у вашего королевского высочества, потому что хочу жениться на ней. Мы поедем в Литву, там её никто не знает, никто не знает, что произошло, и ей этого прошлого помнить не будут.

Талвощ поклонился.

– Вступитесь за меня, – сказал он принцессе, которая стала задумчивой.

– Сделаю это охотно, – отозвалась Анна, – хотя заранее предвижу, что ни к чему не пригодится.

– Пусть мне позволит минуту поговорить с ней, – добавил он.

– Приди завтра за ответом.

Назавтра крайчина пришедшему литвину дала знать, что может увидеться с Доротой.

В течении этих нескольких месяцев Талвощ доведывался только о ней, но её вовсе не видел. Он вошёл в сумрачную комнату с бьющимся сердцем.

Заглобянка стояла перед ним в тёмном платье, как бы монашеского кроя, бледная и изменившаяся до неузнаваемости, точно она постарела вдруг на десять лет.

Лицо её было пугающим выражением какого-то трупного отчуждения, остывшим, омертвевшим.

– Вы хотели со мной увидеться, – начала она первая, – а я также за спасение жизни хотела поблагодарить. Вы мой благодетель, потому что дали мне время для покаяния.

– Панна Дорота, – голосом, пронизанным чувством, отозвался Талвощ, – не будем говорить о прошлом. Я пришёл просить вас, чтобы подали мне руку у алтаря.

Дося посмотрела на него долгим взглядом и начала крутить головой.