– Ротель понадобилась Дрого, чтобы устранить кого-то с величайшей осторожностью, как то случилось с виконтом Сунифредом, – продолжал епископ. – Чья-то жизнь в обмен на жизнь дочери!

– А Малик? – Года побледнела. Она была свидетельницей первой встречи Ротель с красивым воином и знала, что они стали любовниками. – Он ведь не простой сарацин.

– Дом Бану Каси правит на севере Кордовского эмирата, у них случались столкновения с самим эмиром. Бану Каси могущественны и беспощадны, как хорошо известно в соседних христианских королевствах. Малик не входил в число руководителей клана, но смерть его будет воспринята как вызов.

– За всем этим стоит определенный план, епископ, я уверена! – В голосе Годы звучал испуг. Ей уже доводилось испытывать это чувство. – Бернат намерен вызвать войну! Но зачем?

Фродоин провел юность в Реймсе и никогда не знал страха перед войной, а вот Годе он был знаком, и от этого ужаса на глаза ее навернулись слезы. Фродоин не понимал, какими причинами руководствуется Бернат, но дело было не в религии, и епископ стремился избежать конфликта.

– Я напишу вали Льейды, успокою его гнев, – пообещал он в утешение Годе.

– Если скрестятся мечи, будет потеряно многое, так случается всегда, даже и с победителями! Войска пожирают припасы, опустошают конюшни, а мертвые оставляют после себя невспаханные поля!

Фродоин никогда не видел ее в таком отчаянии. Даже во время ссылки. Года хотела добавить что-то еще, но отвернулась от гостя, дрожа всем телом. Война для нее была страхом и чувством утраты.

– Боже мой! – Голос ее срывался. – Почему ты снова это позволяешь?

43

43

В конце сентября разведчики подтвердили худшие опасения. Вали Льейды, Исмаил ибн-Муса из могущественной династии Бану Каси, собирал солдат на так называемой «ничейной земле» у реки Льобрегат: около тысячи пеших и две сотни всадников. Сражение могло состояться еще до наступления зимы: военная кампания обыкновенно завершалась так, чтобы дать солдатам время вернуться домой к севу. Хотя Муса и ненавидел своего племянника Малика за участие в давнем заговоре, собственные подданные перестали бы его чтить, если бы вали не ответил христианам, а эмир Кордовы Мухаммад, сын прославленного Абдеррамана Второго, отправил бы его в отставку и назначил более твердого правителя.

Мир рушился. Стрела в горле одного мужчины напоминала о вражде между королевствами, о войне двух вер и о том, что стремление к расширению пределов до сих пор себя не исчерпало.

Фродоин переплавил серебряные церковные чаши и вытряс жемчуг и драгоценные камни из риз готских епископов былых времен. Однако Муса разорвал пергамент с просьбой о мире. Он угрожал разорить Марку от Уржеля до самой Барселоны. Со времени последнего разорения прошло всего восемь лет, жители Барселоны и других поселений пребывали теперь в постоянном страхе. Купцы исчезли с Августовой дороги, и даже Года перестала возить в город телеги с солью. Порт и предместья опустели.